Города России в разные времена

РЕКЛАМА НА ФОРУМХАУС

Может, немного не в тему, на фото нет особых памятников истории, но сопоставить старое и современный вид в нашем городе Воронеже любопытно. Это одна и та же площадь.


А вот вид с другой стороны
На фото 1943 года немецкие могилы в Кольцовском сквере (памятник кольцову виден на старой фотографии).

 

А вот кое-кто постарше. Половецкая статУя. И по-моему это красавец-мужчина.

 

Это в Воронеже?

 

Да, безусловно. Это не значит, что такие "мамочки" и "папочки" у нас на каждом шагу. Но если места знать - можно увидеть . Следующий - Котенок с улицы Лизюкова. Правда, история тут довольно сложная. Ведь Лизюков - это генерал, который погиб в танковом бою под Воронежем, Герой Советского Союза. Его именем назвали улицу, а авторы мультфильма услышали название, видимо, оно показалось занятным и поселили на ней котенка. Так котенок из мультика странным образом оказался связан с танковым генералом (хотя Лизюков имел отношение не только к танковым частям).

 

В этом году мы свой отпуск провели на даче, но даже там оказалось есть куда прокатиться - относительно недалеко от нас расположено Боблово - имение Д. И. Менделеева (что нам, двум выпускниками МХТИ (нынче РХТУ) им. Д. И. Менделеева, стыдно не посетить), а рядом - Шахматово, связанное с Блоком. вот и решила я склонить мужа к вояжу... Нашла на Яндекс-карты Шахматово и Боблово, мы проложили маршрут и, как говориться, поехали...
Когда кончилась хорошая дорога и мы въехали на бетонное нечто, отдельно напоминающее дорогу - 2 полосы бетонных плит с огромными выбоинами и торчащей арматурой - муж взвыл, начал задавать вопросы, каким образом сюда проникают автобусы с туристами, я поняла, что меня, видимо, поколотят первый раз за 19 лет совместной жизни.
Но когда мы проехали село Шахматово насквозь, а усадьбы не нашли, добрый человек из крайнего в деревне дома рассказал, что основная наша ошибка - езда по навигатору, на котором есть деревня Шахматово, но нет музея... А музей, вааще-то, не тут, а в 3 км от села Тараканово, что мы проезжали чуть ли не в самом начале пути - я поняла, что меня не просто поколотят, меня побьют... Но, говорит тот добрый человек, вы не первые и, смею предположить, не последние, сюда, говорит, автобусы приезжают, а вам надо вот туда...
Туда мы и поехали

Приехали мы в Боблово. Экспозиция небольшая, но нам показали фильм про Менделеева - сделанный к юбилею ученого, а экскурсоводом у нас была дама, чьи родители знали потомков Дмитрия Ивановича.
Краткое описание экспозиции:

Недалеко от Клина находится один из самых живописных уголков Подмосковья - деревня Боблово. Расположенная на Бобловском холме, лежащая как в теплых, уютных ладонях знойной летней тиши и зимней белотканной глади, она видна далеко и запоминается сразу. Когда-то Бобловские дали покорили великого русского ученого Д. И. Менделеева, в то время молодого профессора Санкт-Петербургского университета. Купив имение Боблово в 1865 г., он на 40 лет превратил летние вакации в новую творческую лабораторию, поскольку здесь "…жилось и мыслилось легко…". Вспоминая о днях, проведенных в имении, жена Дмитрия Ивановича писала: "В бобловской местности есть что-то цельное, законченное, как в произведении талантливого художника …".
В Боблове у Менделеева бывали К. А. Тимирязев, А. С. Попов, А. И. Куинджи, И. И. Шишкин, для наблюдения за полетом ученого на воздушном шаре в 1887 году сюда приезжал И. Е. Репин.

В музее хранятся документы и личные вещи Д. И. Менделеева и его семьи, коллекция предметов крестьянского быта, библиотека по истории Русского физико-химического общества. О многих событиях, связанных с жизнью Менделеева, его родственников и гостей, рассказывает экспозиция музея и фото-выставка, расположенная в сохранившемся доме профессора Н. П. Ильина, друга и соратника Дмитрия Ивановича.

 

Вокруг здания музея очень ухоженная территория, сам он уютный, но в этом году происходят какие-то телодвижения с объединением фондов и еще какие-то административные перетурбации, чем сие закончится - непонятно

 

Много так же слов сказано о связи двух родов - Блок и Менделеев, несколько витрин посвящена научным трудам, но есть и увлечения - витрина с чемоданом (ест рассказка, что у лавочника, которому Менделеев сдавал на реализацию сделанные его руками чемоданы, спросили "Кто это?", а лавочник сказал, мол, стыдно не знать! мол, великий человек! чемоданных дел мастер!)

 

Очень симпатичные картинки с видами не дом - мне очень понравились, с такой любовью выполнены.
А есть и макеты домов (они в 320 посте).
Большинство предметов мебели было утрачено, а то, что передали родственники, поставлено на серые подставки

 

Из Боблово мы, пользуясь указаниям смотрителей и картой на постере, поехали в Тараканово. Дорога неплохая, но очень сердились на потерянное время из-за крюка в 50 км.
В Тараканово нам проводила экскурсию очень милая дама, но, к большому сожалению, фотографировать можно только на улице.

Территория ухоженная, тоже много цветов. Сам музей расположен в здании Земской школы.
Из статьи Емельяновой И. А.-заведующей Таракановским музейным комплексом:
Тараканово расположено на границе Солнечногорского и Дмитровского районов Московской области на берегу реки Лутосни, на холмистой местности. Оно расположено на одном из холмов, что определило его наиболее древнее название – Высокое или Высоково. Два других наименования традиционны: по владельцам – Тараканово, по церкви Михаила Архангела – Архангельское.
Первое упоминание о селе в писцовых книгах относится к 1627 году. Высокое сельцо Дмитровского уезда Лутосненского стана значится вотчиной волочанина Неустроя Андреева сына Зароцкого. Следующие владельцы носят фамилию Таракановы: первым помещиком сельца был Сурьяка Тараканов, судя по имени - крещеный выходец из татар, к 1646 году в документах указывается Мария Сурьяниновская дочь Тараканова, в 1678 году Никита Ксенофонтович Тараканов. Он же построил в селе Высоком церковь Архистратига Михаила. Дошедшая до нас в руинированном состоянии Таракановская церковь Михаила Архангела построена по проекту архитектора Бланка и является образцом московской барочной культуры образца 18 века. В плане храм представляет собой равноконечный крест, который составляет центральный алтарь Михаила Архангела, два боковых предела «с престолами во имя Святителя и Чудотворца Николая и Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова» и притвор паперть. Обладание имением Таракановыми завершается в 18 веке. В 19 столетии его владельцы меняются чаще. Среди них Матовы, Скалон, Чебышевы. С начала 1820-х годов имение значится за статским советником Алексеем Ивановичем Трескиным и его женой Прасковьей Павловной, затем переходит к их родственникам: А. А. Змиевой (урожденной Трескиной), Л. М. Подгорецкой (урожденной Змиевой). В 1822 году Трескины сообщили в духовное правление, что впредь не могут содержать церковный притч, в результате чего в 1823 году был упразднен приход церкви Михаила Архангела.
Тараканово никогда не было многолюдным населенным пунктом. По десятой ревизии здесь проживало в середине 19 века 57 крестьян, 4 дворовых, дворов-14. В описаниях населенных пунктов Московской губернии на 1911 год в селе Тараканово значатся: земское училище, казенная винная лавка и 3 чайных лавки. Проводились ярмарки, река Лутосня была запружена, и у Тараканова устроена мельница. По плану школьной сети, принятому Московским губернским земством в 1896 году, предполагалось построить начальную школу в деревне Осинки, где учились бы дети из окрестных сел. Но на крестьянском сходе жители Тараканова предложили устроить ее именно в своем селе, на собственные средства. Школа была открыта в наемном помещении – в доме крестьянина Дмитрия Павловича Жукова – 15 декабря 1897 года. Собственное здание Таракановской школы было построено на средства Московского губернского и Клинского уездного земства в 1899 году. В школе учились дети из восьми населенных пунктов: Гудино, Осинки, Фоминское, Яркино, Лукьяново, Шулепниково. Сохранилось прозаическое описание Тараканова М. А. Бекетовой в «Семейной хронике»: «…подходили к деревне Тараканово, в конце была барская усадьба, совершенно заброшенная, но очень живописная. Сама деревня была по нашим местам одна из зажиточных, несмотря на кабак, превращенный позднее в винную монополию. На берегу пруда (По преданию, дно пруда было выстлано кирпичем) со стороны противоположной деревне, стоял барский дом… За домом среди лужайки стояла белая каменная церковь с зеленой крышей, около которой среди кустов и групп лип виднелось несколько заброшенных могил с покосившимися крестами… Это та самая церковь, в которой венчался Александр Блок 17 августа 1903 года».
В годы войны Тараканово недолго – с 28 ноября по 10 декабря – находилось в зоне фашистской оккупации и боевых действий. Село подверглось значительному разрушению: пострадали школа, Сельский Совет, изба-читальня, пекарня, повреждено или уничтожено имущество, скот, продукты. От взрывной волны рухнул свод и часть восьмерика церкви Михаила Архангела.
В 1979 году проведено обследование строений села. Здесь сохранилось 3 здания начала 20 века – 3 избы. Дома №5 и №12 построены братьями Носковыми, являются оригинальными для Подмосковья по планировке и расположению крестьянскими строениями. Они обращены к улице протяжными фасадами, имеющими в центре входы-крыльца.Таким образом, село Тараканово является не только мемориальным местом, связанным с жизнью Блока, Бекетовых, Менделеевых, но и примером русского крестьянского зодчества 20 века.

 

На огороженной территории расположен храм, в котором венчались поэт и дочь Менделеева, рядом - памятник, дорожка к храму проходит мимо пруда, около которого поставлены скамейки

 

Храм реставрируется давно (во время войны в его предел попала бомба) и работы еще непочатый край

Экспозиция в принципе посвящена творчеству поэта, но бОльшая часть - о семье, очень интересно о семье деда и матери.
Поскольку, повторюсь, снимать нельзя, приходится дергать из нета:
"Наше Наследие" № 75-76 2005, Владимир Енишерлов:
А. Блок рос и воспитывался в условиях исключительно благоприятных для развития литературных наклонностей и вкуса. Его любовь к культуре и литературе была наследственной.
Семья Бекетовых, давшая за века российской науке, просвещению и литературе немало замечательных людей, сыграла определяющую роль в формировании личности Александра Блока. Поэт почти не знал своего отца — профессора Варшавского университета, и мало общался с семьей Блоков, типичными представителями петербургского чиновничьего немецкого мира. Лишь после смерти Александра Львовича Блока сын стал задумываться над сложной и трагической судьбой этого необычайного человека, но при жизни ни отец, ни его семья не играли видимой роли в его становлении. Семья же матери, с чьей стороны «в роду — все русское, коренное, гиперболически русское», — именно та среда, что взрастила великого национального поэта России.
«Семья моей матери причастна к литературе и науке, — писал Блок в “Автобиографии”. — <…> Здесь именно любили и понимали слово; в семье господствовали, в общем, старинные понятия о литературных ценностях и идеалах. Говоря вульгарно, по-верлэновски, преобладание имела здесь éloquence3; одной только матери моей свойственны были постоянный мятеж и беспокойство о новом, и мои стремления к musique находили поддержку у нее. Впрочем, никто в семье меня никогда не преследовал; все только любили и баловали. Милой же старинной éloquence обязан я до гроба тем, что литература началась для меня не с Верлэна и не с декадентства вообще» (VII, 12).
Сведения о Бекетовых уходят в глубину российской истории, и в государственных бумагах и документах они упоминаются с XVI века. Первый — Рудакович Бекетов служил в городовых дворянах по Переславлю. Вдова Василия Бекетова Соломонида с внуками Михаилом, Аксиньей и Марьей владела в 1594 году поместьями в Орловском уезде.
Интересно проследить связь Бекетовых с фамилиями, известными в русской истории. Шкипер русского флота Иван Петрович Аксаков был женат на единственной дочери богатого помещика Прасковье Михайловне Бекетовой. У их внука Тимофея Степановича Аксакова родился сын Сергей Тимофеевич — выдающийся русский писатель. Его дети — Константин и Иван — известные общественные деятели, литераторы, славянофилы.
Можно установить и связь семьи Бекетовых с Тургеневыми. Дочь Андрея Ивановича Тургенева, казанского помещика, жившего в первой половине XVIII века, Пелагея Андреевна была замужем за Леонтием Ивановичем Бекетовым. Брат Пелагеи Андреевны Бекетовой был женат на Анне Петровне Окаемовой. Их сын Иван Петрович Тургенев в 1796–1802 годах — директор Московского университета. От его брака с Екатериной Семеновной Качаловой родились сыновья Александр Иванович и Николай Иванович Тургенев (1789–1871) — статс-секретарь Государственного совета, писатель-публицист, декабрист.
Яркой, незаурядной личностью был глава петербургской семьи Бекетовых — Андрей Николаевич, дед Блока.
Андрей Николаевич начинал учение на восточном факультете университета, затем покинул его, решив стать военным. Но, будучи по натуре совершенно не расположен к военной деятельности, с удовольствием оставил и ее.
Профессор-ботаник, ректор Петербургского университета в самые его прогрессивные годы (А.Блок и родился в ректорском доме), Андрей Николаевич Бекетов не пользовался симпатией в высших сферах. У властей имел он репутацию «Робеспьера». Кстати, из-за этого Высшие женские курсы носили название Бестужевских, по имени первого их директора историка Бестужева-Рюмина, а не Бекетовских, хотя основателем и вдохновителем высшего женского образования в России был дед Александра Блока. В интересных воспоминаниях О. К. Самарина (Недзвецкая) пишет: «Помню, как в обществе взаимопомощи окончивших Высшие женские курсы откуда-то узнали про мое родство с Андреем Николаевичем, и все его соратники по части организации высшего женского образования в России стали мне говорить, что несправедливо, что ВЖК называют часто “Бестужевскими”, что Бестужев был назначенным директором курсов и что название “Бекетовские” было бы гораздо более правильным. У них — я это почувствовала по отношению к себе — сохранилось светлое воспоминание о Сашурином деде».
Живой, обаятельный, остроумный, А. Н. Бекетов привлекал к себе в дом студентов, совершенно не считаясь с положением приглашенных в обществе. Разносторонняя талантливость, доброта и благородство притягивали молодежь к Бекетову. И не было у неспокойных студентов Петербургского университета лучшего защитника перед властями, чем их седобородый ректор. В особо ответственных случаях тайный советник Бекетов надевал свои ордена и отправлялся один, а иногда и с Д. И. Менделеевым хлопотать за «бунтарей». И не раз удавалось Андрею Николаевичу вызволять из беды молодых подопечных во время студенческих волнений.
Очень любил деда Сашура Блок. В поисках редких растений летними днями бродили они по шахматовским окрестностям, где дед учил внука азам ботаники. И второй, неожиданный для многих современников Блока, сборник его стихов «Нечаянная радость» несет явственный отзвук общения поэта с природой, начало которому положил в раннем детстве его дед:

Золотисты лица купальниц,
Их стебель влажен.
Это вышли молчальницы
Поступью важной
В лесные душистые скважины.

Книги, письма, рисунки, стихи Андрея Николаевича раскрывают фигуру даровитую, многогранную, представителя того любопытного поколения ученых, когда ценилась не «наука для науки», а наука как средство развития личности. Он был представителем той лучшей части русской интеллигенции, которая составляет славу нашей истории. Александр Блок писал о своем деде: «Он принадлежал к тем идеалистам чистой воды, которых наше время уже почти не знает. Собственно нам уже непонятны своеобразные и чисто анекдотические рассказы о таких дворянах-шестидесятниках, как Салтыков-Щедрин или мой дед, об их отношении к императору Александру II, о собраниях литературного фонда, о борелевских обедах, о хорошем французском и русском языке, об учащейся молодежи конца семидесятых годов. Вся эта эпоха русской истории отошла безвозвратно, пафос ее утерян, и самый ритм показался бы нам чрезвычайно неторопливым». Образ Андрея Николаевича обаятелен в поэме «Возмездие»:

Глава семьи — сороковых
Годов соратник; он поныне
В числе людей передовых,
Хранит гражданские святыни,
Он с николаевских времен
Стоит на страже просвещенья,
Но в буднях нового движенья
Немного заплутался он…
Тургеневская безмятежность
Ему сродни…

Неподалеку от подмосковного Шахматова, любимой усадьбы Бекетовых и Блока, сохранились руины усадебной церкви, в селе Тараканове в двух километрах от бывшей усадьбы. Здесь в самом начале века отпевали деда Блока. А похоронен он был в Петербурге. На вокзале гроб с телом Андрея Николаевича встречал его старинный друг Дмитрий Иванович Менделеев.

 

И много теплых слов про бабушку, урожденную Карелину, которая, как говорят, была знакома с Пушкиным. именно она приняла на руки новорожденного поэта.
"Наше Наследие" № 75-76 2005, Владимир Енишерлов:
Григорий Силыч Карелин - человек необычайно талантливый, пылкий, неудержимый в своих стремлениях, страстный путешественник, он мог дать своему правнуку то мятежное беспокойство, которое настигало Александра Блока в определенные периоды его жизни. Отец Григория Карелина — Сила Дементьевич — прекрасный музыкант, посланный в молодости в Италию учиться капельмейстерскому искусству, был руководителем лучшего во времена Екатерины II «хора роговой музыки» (духового оркестра). Видимо, от него унаследовала незаурядную музыкальность бабушка Блока Елизавета Григорьевна, свободно игравшая на слух сложнейшие фортепьянные пьесы, причем исполнение ее отличалось выразительностью и отчетливостью.
Окончившему в 1817 году 1-й кадетский корпус 16-летнему прапорщику артиллерии Георгию Силычу Карелину прочили блестящую карьеру в канцелярии графа Аракчеева. Но веселый и остроумный Карелин как-то, не выходя из канцелярии, нарисовал чертенка в мундире, с надписью «Бес лести предан», за что его схватили и без суда и объяснений отвезли в Оренбург, где сдали в гарнизон оренбургской крепости.
Он мог прийти в уныние. Но пессимизму не было места в характере Карелина. Уже вскоре его добродушие, отличные способности, мастерское красноречие обратили на него внимание всего города, но «мысль его искала пищи в более широкой сфере деятельности. Он предался изучению естественной истории и, попав на этот желанный путь, не сошел с него во всю жизнь».
Человек разносторонне способный, Карелин выполнял самые разнообразные поручения оренбургских военных губернаторов. Он составляет карту пути от Симбирска до Оренбурга, отыскивает в Башкирии месторождения горного хрусталя, дымчатого топаза и яшмы, составляет статистические сведения о крае.
Вскоре, выйдя в отставку, Карелин полностью посвящает себя изучению азиатских окраин России. Экспедиции Карелина стали этапными в исследовании Средней Азии. Кроме чисто научных результатов, путешествия его сыграли большую роль в установлении дружеских отношений между Россией и народами, населяющими азиатскую часть ее. «Свой человек между киргизами и казахами, он равно привлекал и тех и других особою прямотою и простотою обращения: к нему охотно шли люди, охотно сообщали ему о своих нуждах, целях и о характере взаимных отношений между всеми этими кочевыми и некочевыми людьми всех сословий и племен».
Он исследовал Алтай, Джунгарию, Саяны. Богатейшие ботанические, зоологические, геологические коллекции посылал путешественник Географическому обществу и многим естественно-научным музеям. Полные описания этой экспедиции сгорели, но даже оставшиеся, кроме выдающегося научного значения, имеют и еще одно весьма примечательное качество: как и письма Карелина, написаны они прекрасным литературным русским языком — на литературный талант Карелина, его чувство языка и стиля обращали внимание многие современники, например Дельвиг и Вольховский.
В Оренбурге Карелин женился на дочери отставного гвардейского офицера красавице и умнице Александре Николаевне Семеновой. Сашенька Семенова приехала в Оренбург из Петербурга, где училась в пансионе Елизаветы Даниловны Шретер. Она была близкой подругой С. М. Салтыковой, ставшей впоследствии женой поэта Дельвига, а после его смерти вышедшей замуж за С. А. Боратынского (брата поэта). В пансионе обе подруги занимались у Петра Александровича Плетнева — известного литератора, друга Пушкина и Дельвига. Плетнев с большим расположением относился к своим воспитанницам, одна из которых была дочерью почетного члена «Арзамаса». От Плетнева они узнали о Пушкине, Дельвиге, Боратынском, Рылееве, Бестужеве. Написанные по-французски многочисленные письма, посланные С. М. Салтыковой-Дельвиг в Оренбург А. Н. Семеновой-Карелиной, дают богатейший материал для характеристики литературного быта эпохи, а для нас интересны еще и тем, что, можно сказать, непосредственно связывают русского поэта рубежа двух веков Александра Блока с литературной средой пушкинского времени.

 

Дальше мы таки поехали в УСАДЬБУ Шахматово.
сам дом не сохранился - говорят, что его пожгли местные крестьяне, дабы скрыть следы разграбления (что некоторым образом подтверждает тот факт, что при восстановлении усадьбы некоторые вещи были выкуплены у местных жителей).
И снова рассказ про семью Бекетовых. И снова в музее фотографировать нельзя. И снова все из нета:
"Наше Наследие" № 75-76 2005, Владимир Енишерлов:
Была ли Александра Николаевна Карелина знакома с Пушкиным? Возможно, она встречалась с поэтом, некоторые мемуаристы сохранили об этом глухие воспоминания, но то, что близок был ей пушкинский мир, его интересы, заботы, стремления, — в этом сомневаться не приходится.
«Посылаю тебе “Северные Цветы” с портретом Пушкина и тысячу нежностей вам обоим милым и добрым друзьям нашим, от нас обоих истинно любящих вас <…> Вот тебе наш милый добрый Пушкин, полюби его. Рекомендую тебе его. Его портрет поразительно похож, — как будто ты видишь его самого. Как бы ты полюбила его, Саша, ежели бы видела его как я, всякий день. Это человек, который выигрывает, когда его узнаешь. Как находишь ты “Нулина”? Надеюсь, что ты не ложно-стыдлива, как многие мои знакомые, которые не решаются сказать, что они его читали. Мысли в прозе — Пушкина, и пьеса под заглавием “Череп”, под которой он не пожелал поставить свое имя — тоже его. Это послание, которое он написал моему мужу, при посылке ему черепа одного из его предков, которых у него множество в Риге: вся эта история правдоподобна».
Через много лет, 16 ноября (ст. стиля) 1880 года Александра Николаевна присутствовала при рождении в ректорском доме Петербургского университета своего правнука, будущего великого русского поэта Александра Блока. Вторую половину своей жизни провела Александра Николаевна в Трубицыне, но живала в Петербурге в семье А. Н. Бекетова, которого нежно любила, и в Шахматове, в том самом флигеле, где после свадьбы поселились Блок с женой. Александра Николаевна научила читать своего правнука Сашуру, как бы протянув нить, связавшую две эпохи — золотой и серебряный века русской литературы. И когда за несколько месяцев до смерти Александр Александрович Блок начал речь, произнесенную в Доме литераторов на торжественном собрании в 84-ю годовщину гибели Пушкина, словами: «Наша память хранит с малолетства веселое имя: Пушкин. Это имя, этот звук, наполняет собою многие дни нашей жизни», — он имел право так говорить и как поэт — продолжатель пушкинских традиций, и как человек, непосредственно, через близких по крови людей, связанный с Пушкиным и его кругом.
Любовь и понимание литературы, «слова» унаследовала от своей матери Елизавета Григорьевна Бекетова, бабушка Блока. О ее литературном даровании много и тепло пишет он в «Автобиографии». Елизавета Григорьевна много переводила, и ее переводы пользовались популярностью долгие годы. Она была знакома с Гоголем, А. Григорьевым, Достоевским, Толстым, Полонским, Майковым. Блок бережно хранил в своей библиотеке экземпляр английского романа, который дал ей для перевода Ф. М. Достоевский и гордился тем, что Чехов прислал его бабушке милую благодарственную записку за перевод на английский язык одного из рассказов.
Трое из четырех дочерей Бекетовых тоже занимались литературой.
Наибольшей известностью пользовалась старшая — Екатерина Андреевна (по мужу Краснова). Творчество Е. Бекетовой сейчас почти забыто, но вот что писали журналы по выходе сборника ее стихотворений: «Эти стихотворения, составившие небольшой том, полны любви к природе, наполнены теплом и светом весеннего солнца и ароматом цветов <…> В стихотворениях Бекетовой нет ни демонической силы, ни блеска великих поэтов, но в них есть непритворное, искреннее чувство и скромная красота, чего в помине нет у большинства молодых поэтов, особенно нового декадентского пошиба. Томик стихов Бекетовой — настоящий подарок любителям поэзии».
Екатерина Бекетова — автор известного стихотворения «Сирень», на слова которого написан один из лучших романсов Сергея Рахманинова. Изящное, полное тонкого лиризма стихотворение нашло второе рождение в музыке.

Поутру, на заре
По росистой траве,
Я пойду свежим утром дышать
И в душистую тень,
Где теснится сирень,
Я пойду свое счастье искать…

Шахматовская сирень, шахматовский парк оживают в этих строчках. Екатерина Андреевна Бекетова была и неплохой художницей. Среди ее бумаг сохранилось несколько шахматовских этюдов, выполненных акварелью и цветными карандашами. На одном из них — тонущий в кустах сирени небольшой бекетовский дом, каким он впервые встретил Александра Блока, впоследствии писавшего в «Возмездии»:

И лишь по голубой стене
Бросает солнце листьев тени,
Да ветер клонит за окном
Столетние кусты сирени,
В которых тонет старый дом.

В поэзии Блока и романсе Рахманинова сохранила свою жизнь жемчужина весны — шахматовская сирень. Но за этим великим именем не должно забываться имя русской поэтессы Екатерины Бекетовой, одной из «образованнейших и симпатичнейших русских женщин», как писал в 1895 году в петербургской «Неделе» автор статьи о ее творчестве. Она умерла молодой, когда Сашуре исполнилось всего 11 лет, и все эти годы был он ее кумиром.
Кстати, Мариэтта Шагинян подарила музею фортепьяно, на котором играл Рахманинов.

 

Интерьеры воссозданы с любовью, особенно голубая гостиная.
С сайта Музея-заповедника:
Голубая гостиная. Комната оклеена обоями голубого цвета со светло-голубыми французскими лилиями и золотыми цепочками между ними.
О голубой гостиной вспоминает А. Блок в поэме «Возмездие»:
И лишь по голубой стене
Бросает солнце листьев тени,
Да ветер клонит за окном
Столетние кусты сирени,
В которых тонет старый дом.
Здесь собирались обитатели усадьбы, чтобы почитать вслух, поиграть в шарады, разложить пасьянс, послушать музыку.
В голубой гостиной принимали приезжающих в Шахматово родственников и друзей. В гостях у Бекетовых бывала семья Менделеевых: сам Дмитрий Иванович, его жена Анна Ивановна, их дети. В Шахматово приезжали родственники Соловьёвы: Михаил Сергеевич, младший брат философа Владимира Соловьёва, его жена Ольга Михайловна, двоюродная сестра матери Блока, их сын Сергей. В Шахматове бывали А. Белый, Е. Иванов, Л. Дельмас и другие.

Фотографии снова парка вокруг дома

 

Когда дом сгорел, остался, как ни странно, в целости серебристый тополь, о котором писал поэт:
Огромный тополь серебристый
Склонял над домом свой шатер,
Стеной шиповника душистой
Встречал въезжающего двор.

А. Блок. "Возмездие". 1921г.​

Он и стал одной из реперных точек при восстановлении усадьбы​

Из того же журнала "Наше наследие"​

Чудо, но и минувший век почти не исказил блоковский пейзаж. И все та же неоглядная даль открывается всякому, кто попадает в эти чарующе-прекрасные места. Быстрая, то скрывающаяся в оплетенных хмелем дремучих зарослях ольхи и ивы, то вырывающаяся на простор лугов ледяная речка Лутосня где-то вдали пропадает в темной чаще леса. Там ее наполняют студеные серебристые роднички, множество которых выбивается из земли в окрестностях Шахматова. А за рекой, до самого горизонта, раскинулись на холмах темно-зеленые еловые леса, кое-где высветленные березовыми рощами. Лес иногда разрывается полями с раскиданными по ним серыми пятнами стогов. И, когда в разрыв облаков проскальзывает редкий солнечный луч, стерня на уже убранных полях вспыхивает золотом… С высокого холма, где стояла когда-то, а теперь вновь стоит усадьба Шахматово, можно, кажется, увидеть всю русскую землю и духовное родство блоковского мира с миром окружающим, с родной землей, с родной природой.
Как же должны мы беречь этот крохотный, затерянный среди полей, холмов и лесов Подмосковья уголок, где он жил и творил, где все до сих пор буквально напоено его поэзией.
Три десятилетия, буквально по крупицам, возрождалось Шахматово, вопреки многим скептикам и противникам. Сейчас здесь образцовый музей-заповедник Александра Блока. Директор заповедника Светлана Михайловна Мисочник — подлинная душа и современная хозяйка блоковских мест. Ей и ее талантливым помощникам каким-то фантастическим образом удалось вдохнуть душу в «новое» Шахматово. И приезжающие, приходящие к Блоку паломники могут увидеть не только восстановленный дом поэта, флигель, каретный сарай, ледник и прочие службы, погулять по ожившему, ухоженному соловьиному саду, спускающемуся к небольшому пруду, где когда-то Блок любил купаться и ловить рыбу, но почувствовать саму поэтическую сущность сказочно прекрасного места. И в этом несомненный талант музейщиков, несущих в Шахматове свою нелегкую службу. Удивительно, но им удалось найти и немало блоковских и бекетовских реликвий, многие из которых почти через век вернулись в Шахматово и придали ему особую достоверность — предметы быта и книги, семейные фотографии и ноты, мебель, зеркала и т. д. и т. д. И в стенах шахматовского дома постепенно возрождается атмосфера жизни интеллигентной стародворянской петербургской семьи, чьи представители сыграли немалую роль в истории русской науки, культуры, просвещения. Недаром А. Блок сказал о своей семье: «Сыны отражены в отцах…» Эта формула зримо раскрывается в современном Шахматове, о восстановлении которого мечтал и много писал когда-то Д. С. Лихачев. Слава Богу, что современное правительство Московской области и министр культуры Г. К. Ратникова поняли, какую культурную жемчужину представляет собой Шахматово, и всемерно помогают его развитию. А ведь было время, когда их предшественникам приходилось доказывать необходимость спасения усадьбы Блока. В нашем случае времена явно изменились к лучшему. Конечно, у блоковского Подмосковья немало проблем. И главная из них — земля заповедника, так называемые охранные зоны. Когда-то шахматовские земли, принадлежавшие Бекетовым и Блоку, ничтоже сумняшеся национализировали. Было это, как мы все знаем, сразу после Октябрьской революции. Но советская власть вдруг почувствовала угрызения совести и, создав три десятилетия назад Государственный музей-заповедник А. А. Блока, как бы вернула гениальному поэту его собственность, отдав принадлежавшие ему земли заповеднику.

​