Стихи, просто стихи

РЕКЛАМА НА ФОРУМХАУС

Надоело говорить и спорить
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина подымает паруса.

Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись нас.
На прощанье подымай бокалы
Золотого терпкого вина.

Пьем за яростных, за непокорных,
За презревших грошевой уют.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.

И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза -
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина подымает паруса...

И я) Выборочно))

Рвусь из сил и из всех сухожилий,
Но сегодня - опять, как вчера,-
Обложили меня, обложили,
Гонят весело на номера.

Из-за елей хлопочут двустволки -
Там охотники прячутся в тень.
На снегу кувыркаются волки,
Превратившись в живую мишень.

Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников - матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Не на равных играют с волками
Егеря, но не дрогнет рука!
Оградив нам свободу флажками,
Бьют уверенно, наверняка.

Волк не может нарушить традиций.
Видно, в детстве, слепые щенки,
Мы, волчата, сосали волчицу
И всосали - "Нельзя за флажки!"

Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников - матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Наши ноги и челюсти быстры.
Почему же - вожак, дай ответ -
Мы затравленно мчимся на выстрел
И не пробуем через запрет?

Волк не должен, не может иначе!
Вот кончается время мое.
Тот, которому я предназначен,
Улыбнулся и поднял ружье.

Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников - матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Я из повиновения вышел
За флажки - жажда жизни сильней!
Только сзади я радостно слышал
Удивленные крики людей.

Рвусь из сил, из всех сухожилий,
Но сегодня - не так, как вчера!
Обложили меня, обложили,
Но остались ни с чем егеря!

Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников - матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.

 

Давно, в эпоху мрачного язычества,
Огонь горел исправно, без помех,-
А ныне, в век сплошного электричества,
Шабашник - самый главный человек.

Нам внушают про проводку,
А нам слышится - про водку;
Нам толкуют про тройник,
А мы слышим: "на троих".

Клиент, тряхни своим загашником
И что нас трое - не забудь,-
Даешь отъявленным шабашникам
Чинить электро-что-нибудь!

У нас теперь и опыт есть, и знание,
За нами невозможно усмотреть,-
Нарочно можем сделать замыкание,
Чтоб без работы долго не сидеть.

И мы - необходимая инстанция,
Нужны, как выключателя щелчок,-
Вам кажется: шалит электростанция -
А это мы поставили "жучок"!

"Шабашэлектро" наш нарубит дров еще,
С ним вместе - дружный смежный "Шабашгаз".
Шабашник - унизительное прозвище,
Но что-то не обходятся без нас!

В.В.

 

В ту же копилку:



Куда ни втисну душу я, куда себя ни дену,
За мною пёс — Судьба моя, беспомощна, больна.
Я гнал её каменьями, но жмётся пёс к колену —
Глядит, глаза навыкате, и с языка — слюна.

Морока мне с нею —
Я оком тускнею,
Я ликом грустнею
И чревом урчу,
Нутром коченею,
А горлом немею,
И жить не умею,
И петь не хочу!

Должно быть, старею.
Пойти к палачу?
Пусть вздёрнет на рею,
А я заплачу.

Я зарекался столько раз, что на Судьбу я плюну,
Но жаль её, голодную, — ласкается, дрожит.
Я стал тогда из жалости подкармливать Фортуну —
Она, когда насытится, всегда подолгу спит.

Тогда я гуляю,
Петляю, вихляю,
Я ваньку валяю
И небо копчу.
Но пса охраняю,
Сам вою, сам лаю —
О чём пожелаю,
Когда захочу.

Нет, не постарею —
Пойду к палачу,
Пусть вздёрнет скорее,
А я приплачу.

Бывают дни — я голову в такое пекло всуну,
Что и Судьба попятится, испуганна, бледна.
Я как-то влил стакан вина
для храбрости в Фортуну —
С тех пор ни дня без стакана,
ещё ворчит она:

"Эх, закуски — ни корки!"
Мол, я бы в Нью-Йорке
Ходила бы в норке,
Носила б парчу!..
А я ноги — в опорки,
Судьбу — на закорки:
И в гору, и с горки
Пьянчугу влачу.

Когда постарею,
Пойду к палачу —
Пусть вздёрнет на рею,
А я заплачу.

Однажды пере-перелил Судьбе я ненароком —
Пошла, родимая, вразнос и изменила лик.
Хамила, безобразила и обернулась Роком —
И, сзади прыгнув на меня, схватила за кадык.

Мне тяжко под нею,
Гляди, я синею,
Уже сатанею,
Кричу на бегу:
"Не надо за шею!
Не надо за шею!!
Не над за шею —
Я петь не смогу!"

Судьбу, коль сумею,
Снесу к палачу —
Пусть вздёрнет на рею,
А я заплачу!

 

И снизу лед, и сверху. Маюсь между.
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно, всплыть и не терять надежду,
А там - за дело, в ожиданьи виз.

Лед надо мною, надломись и тресни!
Я весь в поту, как пахарь от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Все помня, даже старые стихи.

Мне меньше полувека - сорок с лишним,
Я жив, двенадцать лет тобой и господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед ним.

 

Вечер Высоцкого продолжается..

Я вам мозги не пудрю —
Уже не тот завод:
В меня стрелял поутру
Из ружей целый взвод.
За что мне эта злая,
Нелепая стезя, —
Не то, чтобы не знаю, —
Рассказывать нельзя.

Мой командир меня почти что спас,
Но кто-то на расстреле настоял —
И взвод отлично выполнил приказ.
Но был один, который не стрелял.

Судьба моя лихая
Давно наперекос.
Однажды языка я
Добыл, да не донёс,
И странный тип Суэтин —
Неутомимый наш! —
Ещё тогда приметил
И взял на карандаш.

Он выволок на свет и приволок
Подколотый, пришитый матерьял —
Никто поделать ничего не смог...
Нет! Смог один, который не стрелял.

Рука упала в пропасть
С дурацким звуком: «Пли!» —
И залп мне выдал пропуск
В ту сторону земли.
Но... слышу: «Жив, зараза!
Тащите в медсанбат —
Расстреливать два раза
Уставы не велят!»

Врач до утра всё цокал языком
И, удивляясь, пули удалял.
А я в бреду беседовал тайком
С тем пареньком, который не стрелял.

Я раны, как собака,
Лизал почти что год.
В госпиталях, однако,
Вошёл в большой почёт —
Ходил, в меня влюблённый,
Весь слабый женский пол:
«Эй, ты! Недострелённый!
Давай-ка на укол!»

Наш батальон геройствовал в Крыму,
И я туда глюкозу посылал,
Чтоб было слаще воевать ему —
Ему, тому, который не стрелял.

Я пил чаёк из блюдца,
Со спиртиком бывал.
Мне не пришлось загнуться,
И я довоевал.
В свой полк определили —
«Воюй! — сказал комбат.
А что не дострелили —
Так я, брат, даже рад».

Я тоже рад бы, да, присев у пня,
Я выл белугой и судьбину клял:
Немецкий снайпер дострелил меня,
Убив того, который не стрелял.

 

А в тайге по утрам туман -
Дым твоих сигарет.
Если хочешь сойти с ума,
Лучше способа нет.
Поезд, длинный смешной чудак,
Знак рисуя, твердит вопрос:
- Что же, что же не так, не так,
Что же не удалось?..
А поезд, длинный смешной чудак,
Изгибаясь, твердит вопрос:
- Что же, что же не так, не так,
Что же не удалось?..

Заблудилась моя печаль
Между пихт и берез,
И не действует по ночам
Расстоянья наркоз.
Расставаясь, шептал: "Пустяк,
Ведь не видишь же ты насквозь!
Просто что-то не так, не так,
Что-то не удалось".

А поезд, длинный смешной чудак,
Рад стараться, твердит вопрос:
- Что же, что же не так, не так,
Что же не удалось?..

Ариэлем хотел лететь -
Ни любви, ни забот.
Или в горы, как Алитет,
Уходить каждый год.
Вбей в колено тоску, кулак,
Удержи от ненужных слез.
Просто что-то не так, не так,
Что-то не удалось.

Ах, поезд, длинный смешной чудак,
Как замучил меня вопрос:
Что же, что же не так, не так,
Что же не удалось?..


12-17 июля 1965
Товарный поезд "Ленинград-Темиртау"
Юрий Кукин

 

А.Тарковский)
Я так давно родился, что слышу иногда,
Как надо мной проходит студеная вода.

А я лежу на дне речном
И, если песни петь,
С травы начнем, песку зачерпнем
И губ не разомкнем.

Я так давно родился, что говорить не могу.
И город мне приснился на каменном берегу.

А я лежу на дне речном
И вижу из воды
Далекий свет, высокий дом,
Зеленый луч звезды.

Я так давно родился, что если ты придешь
И руку положишь мне на глаза, то это будет ложь.

А я тебя удержать не могу,
Но если ты уйдешь
И я за тобой
Не пойду как слепой,
То это будет ложь.

 

Немного лирики можно?

Приснись мне, а то я уже забываю,
Что мне тебя надо любить и беречь…
Приснись, не сердись, я ведь тоже живая,
Приснись, прикоснись, можешь рядом прилечь…

Желанный, любимый, упрямый, тяжелый,
Приснись, как растопленный грезами лед.
Как сняться мужья, своим брошенным женам,
Как матери - сын, как ребенку - полет.

И вот я ложусь, закрываю ресницы,
Считаю до сотни, и падаю вниз.
Приснись! Почему ты не хочешь присниться?
А может, я сны забываю? Приснись!

 

Счастливый день


В полумраке увяданья
Развернулась, как дуга,
Вкруг бревенчатого зданья
Копьеносная тайга.

День в лесу горяч и долог,
Пахнет струганым бревном.
В одиночестве геолог
Буйно пляшет за окном.

Он сегодня в лихорадке
Открывателя наук.
На него дивится с грядки
Ошалевший бурундук.

Смотрит зверь на чародея,
Как, от мира вдалеке,
Он, собою не владея,
Пляшет с камешком в руке.

Поздно вечером с разведки
Возвратится весь отряд,
Накомарники и сетки
Снова в кучу полетят.

Семь здоровых юных глоток
Боевой испустят клич
И пойдут таскать из лодок
Неощипанную дичь.

Загорелые, как черти,
С картузами набекрень,-
Им теперь до самой смерти
Не забыть счастливый день.



Николай Заболоцкий

 

У природы нет плохой погоды
Эльдар Рязанов (ну, может и не он, фильм его)


У природы нет плохой погоды -
Каждая погода благодать.
Дождь ли снег - любое время года
Надо благодарно принимать,

Отзвуки душевной непогоды,
В сердце одиночества печать,
И бессонниц горестные всходы
Надо благодарно принимать,

Надо благодарно принимать.

Смерть желаний, годы и невзгоды -
С каждым днем все непосильней кладь,
Что тебе назначено природой
Надо благодарно принимать.

Смену лет, закаты и восходы,
И любви последней благодать,
Как и дату своего ухода
Надо благодарно принимать,

Надо благодарно принимать.

У природы нет плохой погоды,
Ход времен нельзя остановить.
Осень жизни, как и осень года,
Надо, не скорбя, благословить.

Надо, не скорбя, благословить,
Надо, не скорбя, благословить.

 

Свидание


Ты для меня была всех краше и милей,
Я покорить тебя пытался, недотрогу:
Принес букет тебе за двадцать пять рублей,
Да плюс червонец я истратил на дорогу.
Хмельных утех моё алкало существо...
В твоем шкафу стоял коньяк трехсотрублевый,
А ты меня поила чаем без всего,
Который стоит три рубля у нас в столовой.
На пять стаканов у меня хватило сил
(Я мог бы больше, кабы был другой напиток)
И подсчитал: пятнадцать рэ я возвратил,
А значит, двадцать – это мой прямой убыток.
Глядь – сигареты! Попрошу-ка закурить…
Полтинник – пачка (я заметил для порядку),
Два пятьдесят – одна. Но можно ж повторить!
Четыре выкурил – вернул еще десятку.
Тут ты спросила: «Вам понравился мой чай?»…
Почуяв с кухни запах пряников медовых,
«О да!» – воскликнул я. И как бы невзначай
Смахнул стакан, нагрев тебя на пять целковых.
Я извинился, вышел вон… А сам считал:
«Еще пятерку бы вернуть – не до навару!»
На рупь бумаги туалетной отмотал
И мыла смылил где-то рубликов на пару.
Еще на три рубля мне стало веселей…
Осталось в минусе лишь два – не так уж много.
Что ж, горевать из-за каких-то двух рублей?
Но… предстоит еще обратная дорога!
Нет, твой порог я больше не пересеку!
Прощай навеки! Нам не быть с тобою вместе!
Я уходил… И, чтоб унять в душе тоску,
Электролампочку я выкрутил в подъезде...



Шизель

 

А свои стихи, тут можно выкладывать?

 

Естественно! Выкладывайте уже, я думаю, Игорь Д будет не против. Да, Игорь Д?
Чужие, сам не мастер. Но свои приветствуются..
Вот, нашла разрешение САМОГО...

 

Ну ладно... не судите строго.

Из поздней молодости:

Не пожалеть бы ни о чем,
Когда через десяток лет,
Войдешь однажды ты в свой дом,
А дома нет. И счастья нет.

Пройдешь по комнатам пустым,
Погладишь старый телефон,
Закуришь. Сигаретный дым
Тебя окутает как сон.

И в этом сне увидишь ты
Своих побед померкший свет.
Кому нужны были они?
Ведь дома нет. И счастья нет.

Мосты давно все сожжены,
И пепел тех непрочных уз,
В бокал вина, с глотком вины,
Нет, не забыть тебе их вкус…

Нет, не забыть. Вина твоя
Не в том, что ты любила их,
Не в том, что выпила до дна
Одна, почти за пятерых.

Но кто подскажет, в чем она?
И кто ответит, как прожить,
Чтоб следующий бокал вина
Не потянуло бы допить?

Твой верный спутник одиночество,
И только тени на стене.
Был прав поэт в своем пророчестве,
Он верил: «Истина в вине»!


О... кому то понравилось...

выкладываю тогда из ранней молодости... немного они банальнее конечно... 16 лет... (господя, когда ж это было?)


Прости меня, моя любовь,
Что не смогла тебя сберечь.
Прости за неправдивость снов,
За боль разлук, за радость встреч.

Прости за то, что ты была
Ему всецело отдана,
За то, что ты уже прошла,
За то, что я теперь одна.

За то, что был он мной любим,
Что был мне самый дорогой.
За то, что только им одним
Был разум весь заполнен мой.

Тебя сберечь я не смогла,
От тех последних резких слов.
Прости за то, что ты БЫЛА.
Моя несчастная любовь!


Цветут деревья, скоро снова лето,
И мы как год назад, опять вдвоем.
Скажи, пожалуйста, зачем тебе все это?
Ведь мы и друг без друга проживем…

Мне не понять сейчас твоих волнений,
Зачем менять привычной жизни ход?
Я так отвыкла от страданий и сомнений,
За этот долгий, беззаботный год.

Давай не будем прошлого тревожить,
Ведь прежних дней уж нам не воротить.
За этот год, я поняла, возможно,
Что проще в одиночестве любить.

Ты существуешь. Этого довольно.
Мне большего не надо, милый мой.
А ты сейчас, быть может и невольно,
Вниманием, нарушил мой покой.

И как бы тебе трудно не давалось,
Не надо учащать случайных встреч.
Чтоб наша дружба тайной оставалась.
Чтоб я могла любовь свою сберечь!


Сижу одна, в пустой холодной комнате,
Обняв от слез промокшую подушку.
И напрягаюсь, и пытаюсь вспомнить я,
Рук теплоту твоих. Но холод лезет в душу.

Мне холодно, от этой безнадежности.
Так неуютно в этом доме мрачном.
А сколько было теплоты и нежности,
В твоих губах, в твоих руках горячих!

О, эти руки, нежные и ласковые,
Как хочется губами к ним коснуться.
Как хочется однажды утром пасмурным,
В твоих руках, любовь моя проснуться!

Ты далеко сейчас. Рук теплоту своих,
Другой ты отдаешь, с другою делишься.
А мне здесь холодно от мыслей ледяных.
Так холодно, что ни куда не денешься.

Все правильно, все на своих местах.
Ты там, я здесь. Ты с ней, я в одиночестве.
Все правильно. Но слезы на щеках.
И вытирать мне их, поверь, не хочется.

Чем мне зажечь огонь в своей душе?
Воспоминанья! Сколько мало проку в вас…
Прошел холодный день. Я даже сплю уже…
А слезы льются из закрытых глаз…


Госпидя. ну неужели это я была? молодая, наивная, влюбленная, разлюбившая, опять влюбленная? Народ? Ну почему стихи в 40 не пишутся? А в 16-25 сами на бумагу ложатся?

 

* * *


Вселенная горит. Агония огня
рождает сонмы солнц и бешенство небес.
Я думал: ну и что ж. Решают без меня.
Я тихий вскрик во мгле. Я пепел, я исчез.
Сородичи рычат и гадят на цветы,
кругом утробный гул и обезьяний смех.
Кому какая блажь, что сгинем я и ты?
На чем испечь пирог соединенья всех,
когда и у святых нет власти над собой?
Непостижима жизнь, неумолима смерть,
а искру над костром, что мы зовем судьбой,
нельзя ни уловить, ни даже рассмотреть...


Все так, ты говорил - и я ползу как тля,
не ведая куда, среди паучьих гнезд,
но чересчур глупа красавица Земля,
чтоб я поверить мог в незаселенность звезд.
Мы в мире не одни. Бессмыслено гадать,
чей глаз глядит сквозь мрак на наш ночной содом,
но если видит он - не может не страдать,
не может не любить, не мучиться стыдом...
Вселенная горит. В агонии огня
смеются сонмы солнц, и каждое кричит,
что не окончен мир, что мы ему родня,
и чей-то капилляр тобой кровоточит...


Врачующий мой друг! Не вспомнить, сколько раз
в отчаяньи, в тоске, в крысиной беготне
ты бельма удалял с моих потухших глаз
лишь бедствием своим и мыслью обо мне.
А я опять тупел и гас - и снова лгал
тебе - что я живу, себе - что смысла нет,
а ты, едва дыша,- ты звезды зажигал
над головой моей, ты возвращал мне свет
и умирал опять. Огарки двух свечей
сливали свой огонь и превращали в звук.
И кто-то Третий - там, за далями ночей,
настраивал струну, не отнимая рук...


Мы в мире не одни. Вселенная плывет
сквозь мрак и пустоту - и, как ни назови,
нас кто-то угадал. Вселенная живет,
Вселенная летит со скоростью любви.
©