Стихи, просто стихи

РЕКЛАМА НА ФОРУМХАУС

Сегодня Бог проснулся утром рано…
Он жалобы и просьбы почитал…
И людям из кувшина без обмана
Желаемое в сердце наливал…
Но не у всех открыто было сердце
И место есть для Чуда не у всех.
То завистью, враждой подпёрта дверца…
То жадность не даёт налить успех…

А у кого-то до краёв разлита
Печаль и безысходность, вот беда.
И Бог жалел, что сердце это скрыто…
Любви хотел налить, да вот куда?
И Бог грустил, что люди не умеют
Сердца и души чистить от обид…
Они с годами в сердце каменеют
И сердце превращается в гранит…

Но Бог ходил, смотрел и улыбался,
Когда сердца влюблённые встречал.
Он брал кувшин и от души старался,
Им счастье в сердце бережно вливал…
А люди постепенно расплескали
Подаренную Богом благодать
И всех вокруг в утрате обвиняли,
Забыв в самих себе вину искать…

Ведь если б мы могли прощать и верить,
Любить, благодарить и отпускать,
То Бог бы мог не каплей счастье мерить,
Кувшин волшебный мог бы весь отдать…
Сегодня Бог проснулся на рассвете.
Огромный ящик с просьбами у ног…
А рядом лишь один без просьб конвертик:
«Благодарю за всё тебя, мой Бог…»

 

Идём в поводу мимолетных желаний,
Как дети, что ищут забавы,
Последствия нынешних наших деяний
Не пробуем даже представить.
А после рыдаем в жестокой печали:
"Судьба! Что ж ты сделала с нами!.."
Забыв в ослепленье, как ей помогали
Своими, своими руками.

За всякое дело придётся ответить,
Неправду не спрячешь в потёмках:
Сегодняшний грех через десять столетий
Пребольно ударит потомка.
А значит, не траться, на гневные речи,
Впустую торгуясь с Богами,
Коль сам посадил себе лихо на плечи
Своими, своими руками.

Не жди от судьбы милосердных подачек
И не удивляйся подвохам,
Не жди, что от жалости кто-то заплачет,
Дерись до последнего вздоха!
И, может, твой внук, от далёкого деда
Сокрыт, отгорожен веками,
Сумеет добиться хоть малой победы
Своими, своими руками.
Мария Семенова, "Волкодав"

 

Я все еще, как прежде, жил, живу,
а наступило время отступленья.
Чтобы всю жизнь держаться на плаву,
у каждого свои приспособленья.

Я никогда не клянчил, не просил,
Карьерной не обременен заботой.
Я просто сочинял по мере сил
и делал это с сердцем и охотой.

Но невозможно без конца черпать -
колодец не бездонным оказался.
А я привык - давать, давать, давать!..
И, очевидно, вдрызг поиздержался.

Проснусь под утро... Долго не засну...
О, как сдавать позиции обидно!
Но то, что потихоньку я тону,
покамест никому еще не видно.

Богатства я за годы не скопил,
хотя вся жизнь ухлопана на службу.
В дорогу ничего я не купил...
Да в этот путь и ничего не нужно.
Эльдар Рязанов

 

Для души купил я нынче
На базаре сноп сирени, -
Потому что под сиренью
В гимназические годы
Двум житомирским Цирцеям,
Каждой порознь, в вечер майский
С исключительною силой
Объяснялся я в любви...
С той поры полынный запах
Нежных гвоздиков лиловых
Каждый год меня волнует.
Хоть пора б остепениться,
Хоть пора б понять, ей-богу,
Что давно уж между нами -
Тем житомирским балбесом
И солидным господином,
Нагрузившимся сиренью, -
Сходства нет ни на сантим...

Для души купил сирени,
А для тела - черной редьки.
В гимназические годы
Этот плод благословенный,
Эту царственную овощь,
Запивали мы в беседке
(Я и два семинариста)
Доброй старкой - польской водкой
Янтареющим на солнце
Горлодером огневым...
Ничего не пью давно я.
На камин под сноп сирени
Положил, вздохнув, я редьку -
Символ юности дурацкой,
Пролетевшей кувырком...
Живы ль нынче те Цирцеи?
Может быть, сегодня утром
У прилавка на базаре,
Покупая сноп сирени,
Наступал я им на туфли,
Но в изгнанье эмигрантском
Мы друг друга не узнали?..
Потому что только старка
С каждым годом все душистей,
Все забористей и крепче, -
А Цирцеи и поэты...
Вы видали куст сирени
В средних числах ноября?
Саша Черный "Меланхолическое" ,1932

 

Отчего так в России березы шумят,
Отчего белоствольные все понимают?
У дорог, прислонившись по ветру, стоят,
И листву так печально кидают.

Я пойду по дороге - простору я рад.
Может это лишь все, что я в жизни узнаю.
Отчего так печальные листья летят,
Под рубахою душу лаская.

А на сердце опять горячо, горячо,
И опять, и опять без ответа.
А листочек с березки упал на плечо,
Он как я оторвался от веток.

Посидим на дорожку, родная, с тобой.
Ты пойми, я вернусь, не печалься, не стоит.
И старуха махнет на прощанье рукой,
И за мною калитку закроет.

Отчего так в России березы шумят,
Отчего хорошо так гармошка играет?
Пальцы ветром по кнопочкам враз пролетят,
А последняя, эх, западает.

А на сердце опять горячо, горячо,
И опять, и опять без ответа.
А листочек с березки упал на плечо,
Он как я оторвался от веток.

А на сердце опять горячо, горячо,
И опять, и опять без ответа.
А листочек с березки упал,
Он как я оторвался от веток.

 

Как хорошо было слушать стихи Цветаевой. Заболоцкого в Тарусе...

 

Светлана Мережковская

КОРАБЛЬ ПРИЧАЛИТ...

Нам детство не запрятать в кошелёк,
И не наполнить юностью карманы.
Всё кажется, предел ещё далёк, –
Но нет уже в миру отца и мамы.

Ты им кричишь куда-то в облака:
Теперь без вас я вынужден быть взрослым!
Но в небо устремляется река,
И налегают ангелы на вёсла.

И сколько бы ни нажил ты рублей,
Зима наступит поздно или рано, –
На времени летучем корабле
Не выторговать май у капитана.

Не выкупить моменты и года,
И стрелок не убавить резвой прыти.
А время, как варенье изо льда,
Незримо тает в жизненном корыте.

И будет между лунами разрыв
Всё меньше. И реальности на грани,
Наращивая скорости узлы,
Корабль причалит, вечность протаранив.

 

Когда временами, почти заблудившись во мраке,

Я вдруг устаю оставлять на дороге следы,

Без зова ко мне подбегают большие собаки

И рядом встают, заслоняя собой от беды.

Я пальцы вплетаю в колючие жёсткие гривы,

И запах звериный глаголет, что мы ещё живы.

А значит, рыча и пыхтя, обдирая колени,

Хотя бы ползком, опираясь на спины друзей,

Но только вперёд, разгоняя зловещие тени,

По ранящей ноги, кремнистой и жёсткой стезе.

Пусть даже мне хочется сдаться на каждом шагу,

Я тех, кто поверил в меня, подвести не могу.

 

Рассвет в горах ласкает дальний склон,

Как новобрачный – наготу девичью… —

хрипит лежащий на полу человек.

Сперва её ступни лобзает он,

Оставив каждодневные приличья…

Вот-вот его ладони обожгут

Округлые предгория коленей,

А взор уже спешит туда, где ждут

Ущелья и таинственные тени…

Вся слава мира скрыта в тесной мгле.

Творя свою священную работу,

Рассветный луч восходит по скале

К преддверию божественного грота…

И наконец, как песня, в тишине

Уже звенят ликующие крики,

И гордо розовеют в вышине

Атласные нетронутые пики…

 

Жизнь предлагает порою нам выстроить башни

До облаков. И рассудку становится страшно.

Этакий труд! Не одна голова поседела!

Разум боится, а руки берутся за дело.

Там, где в грядущем воздвигнуты будут палаты,

Чистое поле впервые тревожат лопаты,

По кирпичу, по бревну, по ведёрку воды

Руки вершат неподъёмные с виду труды.

И поглядите-ка, вот они, крепкие стены:

Были вчера высотою едва по колено,

Нынче уже не достанет до верха рука,

Завтра – и вовсе оставят внизу облака…

Жизнь заставляет покинуть родную берлогу

И отправляет порой нас в такую дорогу,

Что ни конца ей, ни краю не ведает взгляд

И бесполезно гадать – а придёшь ли назад.

Разум скулит, и боится, и клянчит: «Постой!»

Ноги меж тем отмеряют версту за верстой.

Первый ночлег вдалеке от родного предела,

Первый костёр, разожжённый ещё неумело…

И притупляются острые зубы тоски,

И почему-то не так уже трут башмаки.

Солнце восходит, и ночь зажигает огни,

И незаметно в седмицы слагаются дни,

Ждёшь уже края земли, потихоньку гадая,

Как он устроен, а главное – что там, за краем?

И, по дороге не встретив последней стены,

К дому выходишь… Но только – с другой стороны.

 

Лунное Небо, как чист и прозрачен Твой свет!

В мире дневном ничего удивительней нет.

Ты мириадами всё понимающих глаз

Сквозь покрывала туманов взираешь на нас…

Солнце горячее людям во благо дано.

Наши дневные дела направляет оно.

Мы размечаем каналы, возводим дома, —

Всё, что взывает к рассудочной силе ума.

Но, запустив водогон, сосчитав кирпичи,

Мы вдохновенья для песен взыскуем в ночи…

Круг свой извечный светила торят не спеша,

И языком откровений глаголет душа.

Солнце зовёт за дела приниматься с утра.

Лунная ночь – неожиданных мыслей пора.

Солнечный свет беспристрастен и резок подчас,

Он злободневную истину зрит без прикрас.

Ночью в пределы вселенной уносится взор,

Где выплетается вечных созвездий узор,

Где ещё чуть – и прочитаны будут слова…

И не мешает дневная ему синева.

Днём мы спешим на базар, принимаем гостей,

Ночью – любимой своей зачинаем детей.

В землю вернётся заколотый к пиру телец,

А народится дитя – и бессмертен отец.

День плодоносен, покуда заря не сгорит.

Ночь нам задел до скончания века творит…

 

"Ты, когда-нибудь стоял под проливным
дождём?
Я уверена, что да. Особенно в детстве.
Особенно в июле, когда льют самые тёплые дожди.
Огромные лужи, босые ноги, распахнутые руки
и лицо, поднятое навстречу струям дождя, –
вот оно, счастье, вот она, радость! В этот момент
блаженства ничего и никого больше не существует
– есть только дождь и ты, ты и дождь. Он омывает
каждую клеточку твоего тела…
Это дождь Бога. И он твой и мой друг.
А потом, после дождя (а иногда и во время), появляется
разноцветная радуга. …И всё это для меня и для тебя, всё
это обо мне и тебе, великих драгоценностях, и о любви, такой
огромной, что поначалу бывает трудно уместить
её в своём сердце."

 

Побег

Давай, душа, давай -
Проникнем за ограду,
Там розовый трамвай
Бежит по снегопаду,

В кофейне за углом
Поджаривают зерна,
И лестницы излом
Пропах напитком черным.

Верни, верни, верни,
Звезда, мое светило,
Те считанные дни,
Которых не хватило!

Под шорох мандолин,
Играющих на елке,
Очистим мандарин
И снимем книгу с полки,

В таинственную речь
Вникая до рассвета,
Отбросим кофту с плеч
На озеро паркета

И, отлучив лицо
От чтенья на мгновенье,
Найдем в конце концов
Покой и просветленье.

Юнна Мориц

 

«Луг — болото — поле — поле,
Над речонкой ивы.
Сладко дышится на воле,
Все цветы красивы!

Все здесь нежит глаз и ухо
Ласкою веселой.
Прожужжала где-то муха,
Шмель гудит тяжелый.

Всюду — божии коровки,
Розовые кашки,
Желто-белые головки
Полевой ромашки.

Нежно-тонки очертанья
Задремавшей дали...
Полно, разве есть страданья?
Разве есть печали?»

Константин Бальмонт
«Глушь», 1899.

 

ЛЕТНИЕ СОНЕТЫ

Жар стоит по всей округе,
разгулялся наугад,
укачу-ка я к подруге,
в край, где чаечки кричат...
Окунусь в родное море,
вольной радости напьюсь,
в Крымском солнечном узоре
без остатка растворюсь...
В низком небе августовском
наберу в ладони Свет,
прогуляюсь с Айвазовским,
и Волошину привет
передам от крыш неброских,
что без моря много лет...
Напишу эскиз экпромтом
на волне и на песке,
там, где чаечки эскортом
бронзой в голубом мазке…
Жар стоит по всей округе,
тишь, июльская страда,
укачу я в Крым, к подруге...
навсегда…)

Екатерина Демидова.