Подвиг народа в Великой Отечественной Войне

РЕКЛАМА НА ФОРУМХАУС

ОПЕРАЦИЯ «ДЕТИ»
Самой масштабной акцией по спасению детей за всю историю Великой Отечественной войны руководила 24-летняя учительница. Матрене Вольской в 1942 году было всего 24 года.
Летом 1942 года молодая учительница Матрена Вольская спасла от смерти более 3 тысяч детей. Она вывезла их из оккупированной Смоленской области в тыл.
14 августа 1942 года к перрону железнодорожного вокзала города Горького (ныне — Нижнего Новгорода) подошел необычный эшелон. Около 60 теплушек, пассажирами которых были голодные и обессиленные, но главное — живые дети, уроженцы Смоленской области, спасающиеся от немецких бомб и снарядов. Ради того, чтобы выжить, им пришлось расстаться с семьями и оставить родную землю, где в те дни шли жестокие бои. Немцы не щадили мирное население: сжигали деревни, особенно жестоко расправлялись с близкими коммунистов и теми, кого подозревали в помощи партизанам.
Командир соединения партизанских отрядов Никифор Коляда, более известный как Батя, понимал, что единственный способ уберечь детей и подростков от смерти или угона в немецкие лагеря — отправить их в тыл. Понимали это и родители: обливаясь слезами, они отпускали своих сыновей и дочерей.
Организовать сложный переход Батя поручил учительнице начальных классов басинской школы Матрене Исаевне Вольской. Скорее всего, он не ведал о том, что 24-летняя Мотя сама носит под сердцем сына, зато знал ее как ответственного бойца и хорошо зарекомендовавшую себя разведчицу. К тому моменту Вольская уже успела получить орден Красной Звезды за успешно проведенную партизанами операцию у деревни Закуп.
В помощь ей Батя смог выделить только двоих — учительницу Варвару Полякову и медсестру Екатерину Громову. Втроем молодые женщины, каждой из которых в тот момент не исполнилось и 25 лет, должны были обеспечить безопасную эвакуацию детей.
23 июля 1942 года на площади в деревне Елисеевичи стоял плач. Собралось около полутора тысяч детей с провожатыми — у многих отцы были на фронте, старшие братья и сестры воевали в партизанских отрядах, кто-то уже успел получить похоронки. Страшно было оставлять родных, но еще страшнее — оставаться. В поход брали тех, кому исполнилось минимум 10 лет. Самым старшим было 16–17 лет. Партизаны понимали, что те, кто младше, просто не смогут пройти 200 километров по бездорожью и болотам, в прифронтовой зоне — "ничейной" полосе, где нападения фашистов можно ожидать с любой стороны и в любой момент...
"Очень страшно было, — рассказывала Варвара Сергеевна. — Не за себя — за них. Как нам с таким количеством сообразить, как провести их по опасной дороге?"
Медсестра Екатерина Громова отвечала в походе за самых маленьких. Она умерла вскоре после окончания войны.
Детей разбили на отряды по 40–50 человек, назначили связных. Впереди шла командир операции Вольская с самыми старшими, затем — Полякова с ребятами помладше и замыкала процессию медсестра Громова с самыми маленькими. Шли днем: ночами дети прятались в лесу, а Матрена шла на разведку на 20–25 километров вперед, проверяя дорогу: не заминирован ли путь, нет ли впереди фашистов. К утру возвращалась обратно, чтобы снова вести отряды вперед.
Вскоре после начала пути Вольскую вызвали в партизанский штаб. Вернувшись, она сообщила: спланированный маршрут придется изменить — разведка донесла, что на нем поджидают немцы. Придется идти другой дорогой, по буреломам и болотам. Мотя организовала старших ребят, чтобы сделали лежнёвку — так смогли пройти не только люди, но и несколько лошадей, груженных вещами и нехитрым провиантом.
В те июльские дни стояла сильная жара. Воды вокруг много, но пить ее было нельзя: колодцы и даже вода реки Гобзы — все было отравлено трупным ядом, фашисты сбрасывали туда тела убитых. Лишь озера, где вода оставалась чистой, поддерживали силы "детской армии". Завидев Западную Двину, дети бросились к воде, выйдя из-под укрытия леса. Три немецких истребителя, круживших до этого в стороне, открыли по ним огонь. Дети кинулись врассыпную, и только одинокая подвода с лошадью осталась стоять у берега. Оказалось, там была совсем ослабевшая Женя Алехнович — ее ранило.
Невероятно, но факт: это была единственная пострадавшая девочка, остальные добрались до железнодорожной станции Торопец невредимыми.
3225 ЖИЗНЕЙ
По дороге к идущим присоединялись дети из окрестных сел и деревень — Вольская никому не отказывала, принимала всех. В Торопце — снова около тысячи детей пополнения. Несколько суток ждали состав — ребят разместили в бывшей школе и полуразрушенном клубе в роще да при воинской части, где солдаты делились с детьми своими пайками. Но станцию обстреливали, и казармы — в первую очередь, так что пришлось Моте перевести детей в безопасную рощу.
В ночь на 5 августа состоялась долгожданная посадка в поезд. Вдоль 60-вагонного эшелона растянулась "армия" Вольской: подростки постепенно занимали вагоны, на крышах которых огромными буквами было написано "ДЕТИ". У Моти не шли из головы вопросы: сколько они будут в дороге? Выдержат ли? Чем их кормить? У многих начались кишечные заболевания, конъюктивит, кровили десны...
Первоначально смоленских ребятишек планировали эвакуировать за Урал. Но, видя состояние своих подопечных, Вольская понимала: если ничего не сделать, в Свердловск она привезет трупы.
На остановках Мотя начала рассылать телеграммы в ближайшие по пути следования крупные станции — Ярославль, Иваново, Москву. И вот пришел ответ из Горького: там были готовы принять детей. На станции эшелон встречали представители городских и областных властей и врачи.
Многих детей пришлось выносить на носилках, но все же Вольская смогла доставить их живыми. По свидетельствам очевидцев, 3225 ребят благополучно добрались из оккупации в тыл.

 

“Комбат”: история героя самой известной военной фотографии
https://fitzroymag.com/istorija/kombat-istorija-geroja-samoj-izvestnoj-voennoj-fotografii/

 

Рокоссовкий: художник войны, которого боялись немцы
26.02.2020
https://adfave.org/rokossovkij-hudozhnik-vojny-kotorogo-boyalis-nemcy/

 

... немного о европейском Сопротивлении Второй мировой войны. Национальной героиней Бельгии считается "бельгийская Жанна д`Арк", 33-летняя Марина Шафрова-Марутаева, дочь русских дворян. У нас о ней в 1982 году сняли подзабытый ныне фильм "Где-то плачет иволга".
Отец Марины, капитан первого ранга Александр Шафров, воевал на стороне белогвардейцев, затем бежал с семьёй в Эстонию, позднее, в 1929 году переехал в Бельгию. Марина вышла замуж за русского эмигранта Юрия Марутаева, родила двух детей. В 1939 году семья Шафровых-Марутаевых подала заявление в посольство СССР на получение советских паспортов. Они их получили в мае 1940 года, но уехать не успели - Бельгию оккупировали немцы.
Уже в октябре 1940-го Марина примкнула к бельгийскому сопротивлению. Она слушала сводки Совинформбюро, переводила на французский, перепечатывала на машинке, и распространяла среди бельгийцев. В августе 1941 года она приняла участие в засаде, во время которой был убит немецкий мотокциклист. Но ей этого было мало. 8 декабря 1941 года Марина Шафрова-Марутаева среди бела дня, на площади Порт де Намюр в Брюсселе убила кинжалом немецкого офицера, заместителя коменданта города. В возникшей суматохе ей удалось скрыться. Немцы взяли в заложники 60 бельгийцев, и публично объявили - если исполнитель "теракта" не объявится за 8 дней, людей расстреляют. Командование Сопротивления запретило Марине сдаваться. Но она, конечно, не послушала.
16 декабря Марина пришла сдаваться в комендатуру, и сразу убила тем же кинжалом первого попавшегося немецкого офицера - всё равно, как заявила Марина, терять теперь нечего. Её, разумеется схватили. На допросах немцы никак не могли поверить, считали, что она фантазирует - неужели хрупкая женщина смогла спланировать убийство двух здоровых мужиков? Марина заявляла, что связей с партизанами не имеет, и всё устроила одна, поскольку "вы ублюдки, вас надо убивать". Трибунал приговорил её к смертной казни, но генерал-губернатор Бельгии Фолькенхаузен тянул с утверждением приговора - жители Брюсселя целыми толпами несли к тюрьме охапки цветов, всюду появились листовки - "слава России!".
Королева Бельгии Елизавета, мать безвольного короля Леопольда III (кстати, она спасла сотни еврейских детей, и получила звание "Праведник народов мира") обратилась к Гитлеру с просьбой заменить казнь на тюремное заключение. Гитлер отреагировал понятно как. Марину Александровну Шафрову-Марутаеву перевезли в Кёльн, там судили заново, и приговорили к обезглавливанию. 31 января 1942 года её казнили на гильотине. Как рассказал после капитуляции Германии православный священник, исповедовавший Марину перед смертью, она заявила - "Я счастлива умереть за Родину". Ей было всего 33 года.
Королева Елизавета поклялась, что перевезёт её тело в Бельгию, и сделала это - в августе 1947 года останки Марины Шафровой-Марутаевой были перезахоронены на кладбище в Брюсселе. Её посмертно наградили Рыцарским крестом с пальмовой ветвью, и медалью Сопротивления. В 1978 году правительство СССР наградило (также посмертно) Марину орденом Отечественной войны I степени, а Национальный комитет общественных наград РФ в 2006-м - орденом Великой Победы (спецпоправка от читателей). Получал этот орден 92-летний муж Марины, Юрий Марутаев.
Она была наша, русская - но стала национальным символом Сопротивления Бельгии. Земля ей пухом.
* Кадр из фильма "Где-то плачет иволга", и фото надгробной плиты на могиле Марины Шафровой-Марутаевой.

 

Я родился на даче в Болшево...ДСК "Зеленовод" и прожил там до 16 лет...
.Комендатом был Николай Степанович
Иванников Николай Степанович 1925 г. р. был призван Токаревским РВК Тамбовской области в Красную Армию в 1943 г. С 15.11.1943г. в действующей армии. Воевал в составе 181 танковой Знаменской Краснознаменной бригады 18-го танкового корпуса 5-й армии 2-го Украинского фронта в должности связиста противотанковой батареи. Николай Степанович освобождал Кривой Рог, Кировоград, участвовал в операции по уничтожению Корсунь-Шевченковской и Ясско-Кишиневской группировок противника и в боях по овладению городами Галац, Плоешти и Бухарест. Награжден Медалью "За отвагу". Должность связиста всегда была одной из самых ответственных, т. к. от его четких действий зависела жизнь орудийных расчетов. Необходимо корректировать огонь, обеспечивать постоянную связь с подразделениями бригады и все это под шквальным огнем противника. Потери в ПТА (противотанковой артиллерии) всегда были одними из самых высоких. "Ствол длинный - жизнь короткая" - мрачно шутили противотанкисты. Таким образом, можно только догадываться каким неимоверным мужеством нужно было обладать, чтобы остановить вражеские танки и выполнить боевую задачу. 20 сентября 1944 г. во время боя за город Арад в Румынии Николай Степанович был тяжело ранен осколком снаряда. Почти 2 месяца провел в госпиталях, после чего по состоянию здоровья был уволен из Красной Армии.
Николай Степанович вырастил 2-х детей, 4-х внуков, 8-х правнуков.

Долгие годы он проработал комендантом в ДСК "ЗЕЛЕНОВОД", оставив о себе только положительные воспоминания. Был честным, добрым, открытым, светлым и трудолюбивым человеком.

Вечная память и Низкий поклон Николаю Степановичу.

ДСК "Зеленовод":
https://historykorolev.ru/archives/7398
У нас была дача №3,а у Бориса Полевого №1...яблоки у него тырили и он был этому рад...тк меньше собирать.

 

Немного юмора:
Профессор и начальник кафедры авиационной баллистики академии имени Жуковского Дмитрий Александрович Вентцель ко всему на свете относился с огромным чувством юмора.
О нём в Академии ходило много разных анекдотов, прежде всего как о человеке, которому «известно абсолютно всё».
Говорили, что, когда его будущая супруга Елена Сергеевна познакомилась с ним, она была потрясена эрудицией Дмитрия Александровича и спросила: «Неужели вы всё знаете?». А тот с серьёзным лицом, но с хитринкой в глазах ей ответил: «Не всё, но три четверти точно знаю».
Однажды генерал-майор Вентцель отдыхал в санатории. За одним столиком в столовой вместе с ним оказался лётчик – Герой Советского Союза. Тактично промолчим о его имени и фамилии. Потому как отважный пилот отличился показной нескромностью. Он нацепил на свою пижамную рубашку Золотую Звезду Героя и в столь странном несочетаемом виде ходил и в столовую, и на лечебные процедуры, и даже на пляж...
Тогда Дмитрий Александрович Вентцель взял и пришил себе на пляжные трусы… генеральские лампасы. Оторопевшему от такого наряда соседу-пилоту Вентцель сообщил: – Ну не все же на пляже знают, что я – генерал. Вот я и решил помочь таким незнающим.
Лётчик захохотал… и отцепил от пижамы звезду Героя
——
Димитрий Александрович Ве́нтцель (1898—1955) — советский учёный в области внешней и внутренней баллистики; действительный член Академии артиллерийских наук. Генерал-майор.

 

Вечная память!
Павел Борисович (Богдасарович) Луспекаев (20 апреля 1927, Большие Салы, Ростовская область — 17 апреля 1970, Москва) — советский актёр театра и кино. Заслуженный артист РСФСР (1965), Лауреат Государственной премии России (1997, за художественный фильм «Белое солнце пустыни», посмертно). Участник Великой Отечественной войны.
Родился 20 апреля 1927 года в селе Большие Салы Мясниковского района Северо-Кавказского края (ныне — в Ростовской области). Отец — Богдасар Гукасович Луспекян — был родом из нахичеванских армян (из села Большие Салы), работал мясником; мать Серафима Авраамовна Ковалева — донская казачка. В начале 1940-х годов поступил в Луганское ремесленное училище, позднее вместе с ним эвакуировался во Фрунзе, работал слесарем.
В 1943 году шестнадцатилетним подростком ушёл добровольцем на фронт. Попал в один из партизанских отрядов, неоднократно участвовал в боевых операциях в составе партизанской разведгруппы («опергруппа 00134»). Во время одного из боёв был тяжело ранен в руку разрывной пулей, которая раздробила локтевой сустав. Был отправлен в Саратовский военный госпиталь, где срочно начали готовить к ампутации руки. Усилием воли выплыл из беспамятства и не позволил хирургу дотронуться до своей руки, пока тот не поклялся попробовать обойтись без ампутации. Руку удалось спасти. После выздоровления был определён на службу в штаб партизанского движения 3-го Украинского фронта. В 1944 году, демобилизовавшись из армии, переехал в Ворошиловград (ныне Луганск).
В 1946 году поступил в Высшее театральное училище имени М. С. Щепкина (курс К. А. Зубова), где заметно выделялся среди сокурсников; по предмету «актёрское мастерство» педагоги неизменно ставили ему «отлично».
Во время учёбы познакомился со студенткой Иннесой Александровной Кирилловой, которая училась на два курса старше его. Вскоре они поженились, и у них родилась дочь Лариса.
После окончания Щепкинского училища в 1950 году Луспекаев с семьёй переехал в Тбилиси. В 1957 году Луспекаевы перебираются в Киев, а через два года оседают в Ленинграде.
В 1962 году вскоре после окончания съёмок фильма «Капроновые сети» актёра положили в больницу. Во время войны в одном из разведывательных рейдов Павлу пришлось четыре часа неподвижно пролежать на снегу, и он сильно обморозил ноги. С тех пор кровообращение в ногах нарушилось, и уже в 26 лет у Луспекаева развился атеросклероз сосудов ног. Теперь же старая болезнь обострилась. Ему были сделаны две операции: сначала на носоглотке, а затем на ногах — ампутировали некоторые фаланги пальцев на ногах. 1 марта 1965 года официально вышел на пенсию по инвалидности.
В 1966 году в самый разгар съёмок в фильме «Республика ШКИД» у Луспекаева вновь обострилась болезнь. Актёра снова положили в больницу. Врачи настаивали на ампутации обеих ног до колен. Однако это поставило бы крест на Луспекаеве как на актёре. Лишь когда стало ясно, что выхода нет, а промедление грозит гибелью, Луспекаев согласился на опасный компромисс: на ампутацию пальцев ног. После этого его стала невыносимо мучить фантомная боль. По рекомендации врачей он стал принимать сильнодействующий болеутоляющий наркотик — пантопон. Когда доза дошла до шестнадцати ампул в день, Луспекаев твёрдо решил, что от этой зависимости надо избавиться. Чтобы как-то отвлечь себя, Луспекаев попросил жену принести ему мешок подсолнечных семечек. Однако это помогло незначительно. Неделю актёр находился в полубессознательном состоянии, отказывался от пищи. Большую помощь Луспекаеву оказала министр культуры Екатерина Фурцева. Когда до неё дошли слухи о страдающем от болей актёре-самородке, который несмотря на это снимается в кино, министр распорядилась раздобыть для Луспекаева нужные лекарства за границей, а также протезы из Франции. В своём дневнике актёр тщательно записывал часы, а потом дни, прожитые без наркотиков. Когда наконец Луспекаев ощутил, что освободился от наркотической зависимости, первое за что он взялся, — начал рисовать себе эскизы протезов.
В 1969 году во время съёмок фильма «Белое солнце пустыни» здоровье Павла Луспекаева ухудшилось. Его жена носила с собой маленький складной стул, так как актёр вынужден был отдыхать через каждые двадцать шагов.
Павел Луспекаев скончался 17 апреля 1970 года от разрыва аневризмы аорты в гостинице «Минск» в Москве, не дожив всего трёх дней до своего 43-летия.
Большой драматический театр Ленинграда отказался его хоронить, сославшись на то, что актёр у них не работает. Траурные хлопоты взял на себя «Ленфильм». Актёр умер накануне столетия со дня рождения В. И. Ленина. По Союзу было объявлено всенародное празднование и траур никак не вписывался в график торжественных мероприятий. Организаторы похорон не знали, где устроить гражданскую панихиду. Тело Луспекаева перевезли в Ленинград и похоронили на Северном кладбище. На его могиле петербургские таможенники, которые называют Луспекаева главнейшим таможенником России, поставили памятник с надписью:
«С поклоном от таможенников Северо-Запада».

 

ВСПОМНИМ УШЕДШИХ...
17 апреля 2008г. ушел из жизни Михаил Танич -
поэт-песенник, участник Великой Отечественной войны.
Прошёл путь от Белоруссии до Эльбы. 27 декабря 1944 года
был ранен; по словам самого Танича, едва не был похоронен
заживо в братской могиле после тяжелой контузии. За боевые
отличия награждён орденом Красной Звезды и орденом Славы
III степени. В 1947 году был арестован по статье 58-10 УК
РСФСР (антисоветская агитация). В дружеской компании он
сказал, что немецкие радиоприемники и автострады лучше
советских; один из услышавших это донёс на него.
В тюрьме, а потом в лагере (в районе Соликамска, на
лесоповале) Танич провел полученные им шесть лет.
В 1956 году, Танич был реабилитирован.
СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ...
-
СТИХИ: Михаила Танича.
МУЗЫКА: Юрия Саульского
Жил да был черный кот за углом
И кота ненавидел весь дом
Только песня совсем не о том
Как неладили люди с котом.
Говорят не повезет,
Если черный кот дорогу перейдет,
А пока наоборот
Только черному коту и не везет.
Целый день во дворе суета,
Прогоняют с дороги кота,
Только песня совсем не о том,
Как охотился двор за котом.
Говорят не повезет,
Если черный кот дорогу перейдет.
А пока наоборот:
Только черному коту и не везет.
Даже с кошкой своей за версту,
Приходилось встречаться коту.
Только песня совсем не о том,
Как мурлыкала кошка с котом.
Говорят, не повезет,
Если черный кот дорогу перейдет,
А пока наоборот:
Только черному коту и не везет.
Бедный кот от усов до хвоста
Был черней чем сама чернота.
Да и песенка в общем о том
Как обидно быть черным котом.
Говорят не повезет,
Если черный кот дорогу перейдет.
А пока наоборот:
Только черному коту и не везет.
Не везёт. Не ве-зёт!

 

Как из-за одного химика, немецкий 1-й воздушный флот полгода не мог бомбить Ленинград
В начале октября 1941 года над Ленинградом был сбит Me-109. Пилот не дотянул до своих и посадил машину на окраине города.
Пока патруль его арестовывал собралась толпа зевак, в которой затесался знаменитый советский химик-органик, ученик великого Фаворского, Александр Дмитриевич Петров. Из пробитых баков самолета стекало топливо и профессор заинтересовался, на чем летают самолёты люфтваффе. Петров подставил под струю пустую бутылку и с полученной пробой в лаборатории поставил ряд опытов в своей лаборатории в опустевших корпусах Ленинградского Краснознамённого химико-технологического института, персонал которого к тому времени был уже эвакуирован в Казань, в то время как Петров был оставлен следить за ещё не вывезенным имуществом.
В ходе исследований Петров обнаружил, что температура замерзания трофейного авиационного бензина была минус 14ºC, против минус 60ºC у нашего. Вот почему, понял он, немецкие самолёты не забираются на большие высоты. А как же они будут взлететь, когда температура воздуха в ленинградской области опустится ниже минус пятнадцати?
Химик оказался настырным и добился аудиенции у заместителя командующего ВВС Северо-Западного фронта. И так сразу с порога в лоб сообщил тому, что знает способ уничтожения всех вражеских флюгцойгов. У генерала возникли некоторого рода опасения, хотел даже людей в белых халатах вызвать. Но выслушав человека науки, он проявил к полученной информации интерес. Для полноты картины химику доставили образцы с аналогично приземленного Ю-87, потом еще разведчики из-за фронта притащили с аэродромов. В общих чертах результаты совпадали. Тут уж военные в обстановке строй секретности приготовили немцам уберрашунг и как рыбаки стали ждать с моря погоды. Все начальники, кто были в курсе дела, по несколько раз на дню задавались вопросом: «Вы не подскажете сколько сейчас градусов ниже нуля?» Ждали, ждали и наконец дождались: 30 октября на стол в штабе ВВС фронта легли дешифрованные воздушные фотоснимки аэродромов в Гатчине и Сиверской.
Разведчики только в Сиверской обнаружили 40 Ю-88, 31 истребитель и четыре транспортных самолета. Утром 6 ноября в воздух поднялся 125-й бомбардировочный авиаполк майора Сандалова. С высоты 2550 метров наши Пе-2 обрушились на вражеские флюгплацы. Штурман ведущего бомбардировщика капитан В. Н. Михайлов сбросил бомбы точно на самолетную стоянку противника. Вражеские зенитчики свирепствовали, но ни одного истребителя в воздух немцы поднять не могли – мороз был ниже двадцати градусов. Через 15 минут Пешки сменила шестерка штурмовиков 174 шап, ведомая старшим лейтенантом Смышляевым. В это же время группа из девяти И-153 подавляла зенитную артиллерию, а затем пулеметным огнем обстреляла стоянки вражеских самолетов. Через два с половиной часа семерка бомбардировщиков 125 бап, ведомая капитаном Резвых, нанесла второй удар по аэродрому. Всего в налёте участвовало 14 бомбардировщиков, 6 штурмовиков и 33 истребителя.
За этим налётом последовали налёты и на другие аэродромы, в результате которых с немецкий 1-й воздушный флот генерал-полковника Альфреда Келлера понёс существенные потери и на некоторое время фактически потерял боеспособность. Конечно, немцы вскоре доставили своим авиаторам более качественный авиационный бензин, который выдерживал хотя и не 60-градусный мороз, но позволял запускать авиамоторы при минус 20 градусах. Однако способность наносить массированные бомбовые удары по Ленинграду флот восстановил лишь к апрелю 1942 года. Петров вскоре был эвакуирован в Москву, а в 1947 году возглавил там лабораторию института органической химии АН СССР. Дожил он до 1964 года.

 

Вечная память!
Эдуард Аркадьевич (Арташесович) Асадов (7 сентября 1923, Мерв, Туркестанская АССР, РСФСР, СССР — 21 апреля 2004, Одинцово, Московская область, Россия) — русский советский поэт и прозаик, участник Великой Отечественной войны.
Родился в городе Мары Туркестанской АССР в армянской семье. Родители работали учителями. Отец Арташес Григорьевич Асадьянц (1898—1929) родился в Нагорном Карабахе, учился в Томском технологическом институте, член ПСР. 9 ноября 1918 был арестован на Алтае, освобождён 10 декабря 1919 группой П. Канцелярского. Из тюрьмы вышел большевиком, работал следователем Алтайской губЧК. С будущей женой Лидией Ивановной Курдовой (1902—1984) познакомился в Барнауле. В 1921 году уехал на Кавказ, воевал с дашнаками — комиссар стрелкового полка, командир стрелковой роты. С 1923 года — учитель в г. Мары (Туркмения).
После смерти отца в 1929 году Эдуард Асадов переехал с матерью в Свердловск, где жил его дед — врач Иван Калустович Курдов (1867—1938), выпускник Казанского университета, организатор санитарно-эпидемиологического дела и лечебно-профилактической помощи на Урале. Дядя — художник Валентин Иванович Курдов.
В восьмилетнем возрасте написал своё первое стихотворение. Вступил в пионеры, затем был принят в комсомол. С 1939 года жил в Москве на Пречистенке, в бывшем доходном доме Исакова. Учился в 38-й московской школе, которую закончил в 1941 году. Через неделю после выпускного вечера началась Великая Отечественная война. Асадов ушёл добровольцем на фронт, был наводчиком миномёта, потом помощником командира батареи «Катюш» на Северо-Кавказском и 4-м Украинском фронтах. Воевал на Ленинградском фронте.
В ночь с 3 на 4 мая 1944 года в боях за Севастополь под Бельбеком получил тяжелейшее ранение осколком снаряда в лицо. Теряя сознание, он довёл грузовой автомобиль с боеприпасами до артиллерийской батареи. Последовало продолжительное лечение в госпиталях. Врачи спасли его жизнь, но не смогли сохранить зрение; и с того времени Асадов был вынужден до конца жизни носить чёрную «полумаску» на лице.
Об этих трагических днях поэт потом вспоминал:
« …Что было потом? А потом был госпиталь и двадцать шесть суток борьбы между жизнью и смертью. «Быть или не быть?» — в самом буквальном смысле этого слова. Когда сознание приходило — диктовал по два-три слова открытку маме, стараясь избежать тревожных слов. Когда уходило сознание, бредил.
Было плохо, но молодость и жизнь всё-таки победили. Впрочем, госпиталь был у меня не один, а целая обойма. Из Мамашаев меня перевезли в Саки, затем в Симферополь, потом в Кисловодск в госпиталь имени Десятилетия Октября (теперь там санаторий), ну а оттуда — в Москву. Переезды, скальпели хирургов, перевязки. И вот самое трудное — приговор врачей: «Впереди будет всё. Всё, кроме света». Это-то мне предстояло принять, выдержать и осмыслить, уже самому решать вопрос: «Быть или не быть?» А после многих бессонных ночей, взвесив всё и ответив: «Да!» — поставить перед собой самую большую и самую важную для себя цель и идти к ней, уже не сдаваясь.
Я вновь стал писать стихи. Писал и ночью и днём, и до и после операции, писал настойчиво и упорно. Понимал, что ещё не то и не так, но снова искал и снова работал. Однако какой бы ни была твёрдой воля у человека, с каким бы упорством ни шёл он к поставленной цели и сколько бы труда ни вложил в своё дело, подлинный успех ему ещё не гарантирован. В поэзии, как и во всяком творчестве, нужны способности, талант, призвание. Самому же оценить достоинство своих стихов трудно, ведь пристрастнее всего относишься именно к себе. …
Никогда не забуду этого 1 мая 1948 года. И того, каким счастливым я был, когда держал купленный возле Дома учёных номер «Огонька», в котором были напечатаны мои стихи. Вот именно, мои стихи, а не чьи-то другие! Мимо меня с песнями шли праздничные демонстранты, а я был, наверное, праздничнее всех в Москве! »
Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего — напускное,
Что это — случайность, и я ошибаюсь.
В 1946 году поступил в Литературный институт имени А. М. Горького, который с отличием окончил в 1951 году. В том же году опубликовал первый сборник стихов «Светлая дорога» и был принят в члены КПСС и в Союз писателей.
В последние годы жил и работал в писательском посёлке ДНТ Красновидово.
Эдуард Асадов скончался 21 апреля 2004 года в Одинцово, на 81-м году жизни. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище. Своё сердце поэт завещал захоронить на Сапун-горе в Севастополе. Однако, по свидетельствам работников музея на Сапун-горе, родственники были против, поэтому завещание Асадова выполнено не было.
Творческая деятельность:
Эдуард Асадов — автор 47 книг: «Снежный вечер» (1956), «Солдаты вернулись с войны» (1957), «Во имя большой любви» (1962), «Лирические страницы» (1962), «Я люблю навсегда» (1965), «Будьте счастливы, мечтатели» (1966), «Остров романтики» (1969), «Доброта» (1972), «Песня о бессловесных друзьях» (1974), «Ветра беспокойных лет» (1975), «Созвездие Гончих Псов» (1976), «Годы мужества и любви» (1978), «Компас счастья» (1979), «Именем совести» (1980), «Дым Отечества» (1983), «Сражаюсь, верую, люблю!» (1983), «Высокий долг» (1986), «Судьбы и сердца» (1990), «Зарницы войны» (1995), «Не надо сдаваться, люди» (1997), «Не надо отдавать любимых» (2000), «Не проходите мимо любви. Поэзия и проза» (2000), «Смеяться лучше, чем терзаться. Поэзия и проза» (2001) и другие. Кроме того, Эдуард Асадов писал и прозу (рассказы «Зарницы войны», «Разведчица Саша», повесть «Фронтовая весна»), переводил стихи поэтов Башкирии, Грузии, Калмыкии, Казахстана, Узбекистана.
Россия начиналась не с меча,
Она с косы и плуга начиналась.
Не потому, что кровь не горяча,
А потому, что русского плеча
Ни разу в жизни злоба не касалась…
Эдуард Асадов писал лирические стихи, поэмы (в том числе автобиографическая «Снова в строй», 1948), рассказы, эссе, повесть «Гоголевский бульвар» (сборник «Не смейте бить человека!», Москва: Славянский диалог, 1998). В разное время работал литконсультантом в «Литературной газете», журналах «Огонёк» и «Молодая гвардия», в издательстве «Молодая гвардия». После распада СССР публиковался в издательствах «Славянский диалог», «Эксмо» и «Русская книга».
Поэт стал популярен с начала 1960-х годов. Его книги, выходившие 100-тысячными тиражами, моментально исчезали с прилавков книжных магазинов. Литературные вечера поэта, организованные по линии Бюро пропаганды Союза писателей СССР, Москонцерта и различных филармоний, на протяжении почти 40 лет проходили с неизменным аншлагом в крупнейших концертных залах страны, вмещавших до 3000 человек. Их постоянной участницей была супруга поэта — актриса, мастер художественного слова Галина Разумовская.
Эдуард Асадов в своих стихотворениях обращался к лучшим человеческим качествам — к доброте, верности, благородству, великодушию, патриотизму, справедливости. Стихи он зачастую посвящал молодежи, стремясь передать новому поколению накопленный опыт.
Награды:
Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (7 февраля 2004) — за большие заслуги в развитии отечественной литературы
Орден Почёта (7 сентября 1998) — за большой вклад в отечественную литературу
Орден Дружбы Народов (20 октября 1993) — за заслуги в развитии отечественной литературы и укрепление межнациональных культурных связей
орден Отечественной войны I степени (11 марта 1985)
орден Красной Звезды (1 февраля 1945)
Два ордена «Знак Почёта» (28 октября 1967; 18 сентября 1973)
Медаль «За оборону Ленинграда»
Медаль «За оборону Севастополя»
Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
Почётный гражданин Севастополя (1989)
18 ноября 1998 года Указом так называемого постоянного Президиума Съезда народных депутатов СССР Эдуарду Асадову было присвоено звание «Герой Советского Союза» с вручением ордена Ленина.
Память:
На Сапун-горе в музее «Защита и освобождение Севастополя» есть стенд, посвящённый Эдуарду Асадову и его творчеству.
Эдуард Асадов
Когда война катилась, подминая
Дома и судьбы сталью гусениц.
Я был где надо — на переднем крае.
Идя в дыму обугленных зарниц.
Бывало все: везло и не везло,
Но мы не гнулись и не колебались,
На нас ползло чудовищное зло,
И мира быть меж нами не могло,
Тут кто кого — контакты исключались!
И думал я: окончится война —
И все тогда переоценят люди.
Навек придет на землю тишина.
И ничего-то скверного не будет,
Обид и боли годы не сотрут.
Ведь люди столько вынесли на свете,
Что, может статься, целое столетье
Ни ложь, ни зло в сердцах не прорастут,
Имея восемнадцать за спиною,
Как мог я знать в мальчишеских мечтах,
Что зло подчас сразить на поле боя
Бывает даже легче, чем в сердцах?
И вот войны уж и в помине нет.
А порохом тянуть не перестало.
Мне стало двадцать, стало тридцать лет,
И больше тоже, между прочим, стало.
А все живу, волнуясь и борясь.
Да можно ль жить спокойною судьбою,
Коль часто в мире возле правды — грязь
И где-то подлость рядом с добротою!
И где-то нынче в гордое столетье
Порой сверкают выстрелы во мгле.
И есть еще предательство на свете,
И есть еще несчастья на земле.
И под ветрами с четырех сторон
Иду я в бой, как в юности когда-то,
Гвардейским стягом рдеет небосклон,
Наверно, так вот в мир я и рожден —
С душой поэта и судьбой солдата.
За труд, за честь, за правду и любовь
По подлецам, как в настоящем доте,
Машинка бьет очередями слов,
И мчится лента, словно в пулемете…
Вопят? Ругают? Значит, все как должно.
И, правду молвить, все это по мне.
Ведь на войне — всегда как на войне!
Тут кто кого. Контакты невозможны!
Когда ж я сгину в ветре грозовом,
Друзья мои, вы жизнь мою измерьте
И молвите: — Он был фронтовиком
И честно бился пулей и стихом
За свет и правду с юности до смерти!




=AZWwrvtOnZWPZ4jPiKFE7vFE6-RPjDO3DolYbfeDticGWlAHyC98FYdjLVscMHLvdp5pXSu1TUlK_aPFQd6ys7Wns-5DcHARBtxinIQRPCZ8thtvDgkVv70v-o1OMfzQgPx5pwlWv6XWYxhoGrj9UWToo8brK0ADasUaRglKuWkv1g&__tn__=*bH-R']
=AZWwrvtOnZWPZ4jPiKFE7vFE6-RPjDO3DolYbfeDticGWlAHyC98FYdjLVscMHLvdp5pXSu1TUlK_aPFQd6ys7Wns-5DcHARBtxinIQRPCZ8thtvDgkVv70v-o1OMfzQgPx5pwlWv6XWYxhoGrj9UWToo8brK0ADasUaRglKuWkv1g&__tn__=*bH-R']

 

Анатолий Папанов о войне:
Я помню свой первый бой, в котором из нас, сорока двух человек, осталось в живых четырнадцать. Я ясно вижу, как падал, убитый наповал, мой друг Алик Рафаевич. Он учился во ВГИКе, хотел стать кинооператором, но не стал…
Мы бежали недалеко друг от друга и перекликались — проверяли, живы ли. И вдруг:
— То-о-о-ли-ик!
Обернулся. Алик падает…
Рядом кто-то кричал:
— Чего уставился? Беги со всеми, а то и самому достанется, если на месте-то…
Я бежал, не помня себя, а в голове стучало: нет Алика, нет Алика… Помню эту первую потерю как сейчас…
Из оставшихся в живых сформировали новый полк — и в те же места. Грохот такой стоял, что порой сам себя не слышал.
А однажды утром была абсолютная тишина, и в ней неожиданно:
— Ку-ка-ре-ку-у!..
Петух какой-то по старой привычке начинал день. Было удивительно, как только он выжил в этом огне. Значит, жизнь продолжается…
А потом тишину разорвал рев танков. И снова бой.
И снова нас с кем-то соединили, и снова — огненная коловерть… Командиром нашего взвода назначили совсем молоденького, только что из военшколы, лейтенанта. Еще вчера он отдавал команды высоким, от юношеского смущения срывающимся голосом, а сегодня… я увидел его лежащим с запрокинутой головой и остановившимся взглядом.
Я видел, как люди возвращались из боя совершенно неузнаваемыми. Видел, как седели за одну ночь. Раньше я думал, что это просто литературный прием, оказалось — нет. Это прием войны…
Но там же я видел и познал другое. Огромную силу духа, предельную самоотверженность, великую солдатскую дружбу. Человек испытывался по самому большому счету, шел жесточайший отбор, и для фронтовика немыслимо было не поделиться с товарищем последним куском, последним куревом. Может быть, это мелочи, но как передать то святое чувство братства — не знаю, ведь я актер, а не писатель, мне легче показать, чем сказать.
Говорят, человек ко всему привыкает. Я не уверен в этом. Привыкнуть к ежедневным потерям я так и не смог. И время не смягчает все это в памяти…
…Мы все очень надеялись на тот бой. Верили, что сможем выполнить приказ командования: продвинуться в харьковском направлении на пять километров и закрепиться на занятых рубежах.
Мороз стоял лютый. Перед атакой зашли в блиндаж погреться.
Вдруг — взрыв! И дальше — ничего не помню…
Очнулся в госпитале. Три ранения, контузия. Уже в госпитале узнал, что все, кто был рядом, убиты. Мы были засыпаны землей. Подоспевшие солдаты нас отрыли.
В госпитале меня оперировали, вытащили осколок, а потом отправили санпоездом в другой госпиталь, находящийся в дагестанском городе Буйнакске.
Я из своего фронтового опыта помню госпиталь под Махачкалой, заставленные кроватями длинные коридоры. И громкий, словно пытающийся сдержать неуемную радость голос Лидии Руслановой: «Валенки, валенки…»
Пластинку ставят несколько раз. Мы знаем: это по просьбе бойца, который сейчас на операции. Ему надо было срочно ампутировать ногу, а в госпитале не осталось анестезирующих средств. Он согласился на операцию без наркоза, только попросил: поставьте «Валенки»…
Когда меня спрашивают, что мне больше всего запомнилось на войне, я неизменно отвечаю: «Люди». Есть страшная статистика: из каждой сотни ребят моего поколения, ушедших на фронт, домой возвратились лишь трое… Я так ясно помню тех, кто не вернулся, и для меня слова «за того парня» звучат уж никак не отвлеченно…
После ранения на фронт я вернуться уже не смог. Меня комиссовали подчистую, никакие мои просьбы и протесты не помогли — комиссия признала меня негодным к воинской службе. И я решил поступать в театральный институт. В этом был своего рода вызов врагу: инвалид, пригодный разве что для работы вахтера (я действительно побывал на такой работе), будет артистом. И здесь война вновь страшно напомнила о себе — требовались парни, а их не было… Так что те слезы в фильме «Белорусский вокзал», в квартирке бывшей медсестры, вовсе не кинематографические.
Лично я не стал бы называть войну школой. Пусть лучше человек учится в других учебных заведениях. Но все же там мы научились ценить
Жизнь — не только свою, а ту что с большой буквы. Все остальное уже не так важно…

 

Р. Рождественский "На Земле безжалостно маленькой". Читает Валя Карманов (1973)

 

Вчера был в районе Болхова (Тульская область). Обратил внимание, что памятники и захоронения находятся в прекрасном состоянии. Мы помним, мы не забыли: