Всё, что ни делается - к лучшему

РЕКЛАМА НА ФОРУМХАУС

Да уж

 

Нет, ну что это такое, только обещали продолжение, и где оно?

 

Ларис, давай... давай сядем на пол и будем стучать кастрюлями Может тогда сжалится

 

Ириш, уже сижу, долблю кастрюлей по полу... Вот не дам ей спать пока не напишет продолжение...

 

@Светлоокая, так продолжение-то уже есть - на предыдущей странице днём тиснула. Возможно, вы мимо пробежали, не заметив...

@kiriya, @Светлоокая, ещё чуть осталось дорассказать - помешали... Чеснапионерска, утром проснётесь - а тут уж финал будет висеть

 

Да продолжение я прочла, но окончания то нет ... Ждем...

 

Финал про кидал!
Среди недели муж несколько раз звонил старшему "печнику", тот гортанно уверял (аж мне было слышно), что всё хорошо, всё отлично, что труба будет готова - как договаривались.
Оказывается, обменялись телеф. номерами, когда я сидела на веранде. Это меня ещё больше успокоило - вряд ли кидала станет давать жертве свой мобильный. Но в глубине души мой недобитый Станиславский продолжал верещать, мешая проникнуться безмятежным доверием ко всему человечеству.
В пятницу ночью приехали на дачу. Безлунно, но труба белеет на крыше.
- Ну вот, а ты сомневалась!
Но моя подозрительность нашла, к чему прицепиться - не нравилась чистота вокруг: ни возле крыльца, ни в отдалении, в радиусе освещённости - ни единого битого кирпича, ни осколочка, цветы и трава нигде не помяты, лестница убрана на место... Невероятная аккуратность работяг!
Ранним утром мои хлипкие сомнения окончательно улетучились, до капельки, до последнего атома.
Их сменила железобетонная уверенность, как только подняла голову и взглянула на крышу.
Вернулась в спальню, Серёжу будить не стала (а зачем? пусть подольше пребывает в счастливом неведенье), легла рядом и уснула.
Зато он меня разбудил. Через пару часов. Ошарашенный и недоумевающий. Принялся вызванивать печника - номер не отвечает. Говорю: "Не трать нервы и время, кидалы они. Не откликнутся, и симку уже выкинули." Серёжа начал меня убеждать, что нет, всё будет оk, вот увидишь, нормальные люди, просто у мужиков что-то не срослось, появятся скоро и всё сделают.
Ну-ну, не спорю. Любуюсь своим любимым. За то и полюбила, что умный, сильный, добрый, щедрый и по-детски доверчивый. Рядом с ним всегда ощущаю свою беспредельную защищённость, как девчушка рядом с отцом, а бывает, ловлю себя на вдруг нахлынувшем чувстве безграничной материнской нежности к нему, как к сыну.
У меня и стих был (в прежней жизни) - ещё неумелый и корявый, про папины подмышки.

... Безмолвно вопрошаю иногда: Зачем уходит детство и куда? Когда любое горе иль беду легко отцовы руки отведут, когда сопливый носик, словно мышка, чуть что – совала в папины подмышки. И было мне тепло, совсем не страшно, и не хотелось плакать понапрасну. Вот так частенько в детстве засыпала…
Ах, почему я быстро взрослой стала? Ну, почему я выросла большая? Под мышкой папиной давно
не умещаюсь...
Заканчивался стих так:
А воз свой я по-прежнему везу и в радость, и в жестокую беду. Но изредка вдруг всхлипнется в подруженьку-подушку: Ах, где ж теперь искать отцовскую подмышку!

Оказалось, пока я всхлипывала 30 лет рядом с неТОЙ подмышкой, ТЕ сами много лет искали мой сопливый носик. Лишь стоило, наконец, бросить всё и уехать в чём была куда глаза глядят, не оглядываясь на сброшенный хомут и порванные удила.
Тоже из прошлого. Плач старой клячи называется.
Устала быть сильной –
кобылой двужильной.
Хочу отдохнуть.
Песчинкой в бархане
иль каплей в стакане
хочу утонуть.
Хочу стать травинкой –
былинкой степной,
иголкой еловой
в чащобе лесной,
на дне океана
медузой лежать,
звездой неприметной
в ночи чуть мерцать.
Быть перышком легким
на птичьем крыле,
иль камушком мелким
в гранитной скале,
осенним листочком
кружить в сентябре,
иль белой снежинкой
порхать в декабре.
Ах! стать бы мне буковкой
в этой строке,
воздушною рифмой
в хрустальном стихе…
Мне бы разок
безмятежно вздремнуть!
Смертельно устала –
хочу отдохнуть…
Ну, ладно, рекламная пауза затянулась. Возвращаемся к трубе
Прошла ещё неделя или две, уже не помню. Серёжа периодически тщетно пытался дозвониться.
Снова выходные, снова мы на даче. Субботним утром вдруг в телефоне кто-то отозвался и передал трубку нашему "печнику". Наверное, спросонья не посмотрели определитель и вот - попались партизаны! .
Серёжа долго говорил, вернее, слушал абонента, я ушла готовить завтрак...
Наконец пришел и принёс горячие новости: Раф (оказывается, гортанного так зовут) очень извиняется, просит прощения, что-то у него на родине стряслось - не то мама заболела, не то отец, печнику пришлось срочно улететь туда, но он очень волновался о нашей трубе даже у постели больного родственника, и вот только сегодня утром вернулся, сейчас соберёт бригаду, придут - и закипит работа.
Я слушаю и не знаю, чему больше дЫвиться - Серёжиной вере в человеческую непорочность или феноменальной изворотливости прохиндея.
(Объясню, откуда у 60-летнего коренного москвича такая непорочность: советские школа-техникум-институт сменились годами работы в Курчатовке, с головой - в проблемы передовой советской науки... и в бандитские 90-е не судьба была набраться негативного опыта, потому что так совпало, что к этому времени она же, судьба, забросила его в далёкое благополучное зарубежье, в среду таких же увлечённых интеллектуалов.)

И правда, часа через три явилась бригада - 3 человека. Двое уже знакомых + новенький. Как-то не только не по-рабочему, даже не по-дачному одетые, без единого инструмента, без кирпичей.
Серёжа, приветливо улыбаясь, пошёл им навстречу, я осталась на веранде, демонстративно встала в открытом проёме, скрестив руки на груди.
Двое молчат, словно глухонемые, Раф щебечет неумолчно, даже гортанность куда-то пропала, суетится между Серёжей и "бригадой", показывает на трубу, Серёже что-то тихо говорит, бригаде громко даёт инструкции - что и как делать надо, снова тихо к Серёже, на меня поглядывает, издали кивает - я непреклонна: типа, мели, мели, Емеля, - твоя неделя.
И не подхожу, и не ухожу. Этим, похоже, несколько огорчаю смущаю Емелю.
Была уверена - снова попросит денег. Вопрос - сколько? Если в разумных пределах - не стану препятствовать. Отрицательный опыт - тоже опыт, часто более полезный, чем положительный. А Серёже такой опыт был просто необходим. Не жалко и заплатить. В разумных пределах, конечно...
Долго ли, коротко ли - компашка двинулась к калитке и скрылась за углом дома. Я села в кресло-качалку ждать новостей.
Дождалась. У работяг совсем нет денег, Раф много потратился на неожиданную поездку на родину, в том числе и наши копейки ушли, сейчас поедут покупать кирпичи, привезут и сразу начнут менять трубу. Сегодня! Только деньги нужны...
- Сколько?
- Полторы.
(О, всего-то! Трус этот Раф, испугался всё же меня. Но наглый! Понял, что я его раскусила, но и халяву упускать - жаба душит.)
- Хорошо. Отдай.
Серёжа был настроен меня поубеждать и даже удивился такой сговорчивости.
Отнёс Емеле деньги.

Надо ли рассказывать, что ни бригады, ни кирпичей... ни в этот день, ни на другой...
Но на звонки откликались: да, да, вот едем на рынок... на рынке уже... выбираем... не, кирпич там был негодный... едем искать другой рынок... нашли рынок... ищем кирпич... снова не то... у машины колесо лопнуло... Завтра с утра привезём... Не волнуйтесь.
Колесо меняем... гаишники привязались... отвязались... едем... смотрим... хороший ищем... уже покупаем... завтра с утра начнём... вы уезжайте спокойно... будем на связи.
Серёжа наконец, вроде, засомневался (или рассердился на печников?), но всю следующую неделю не звонил им.
Прошла ещё неделя. Едем. Думаю, Серёжа ещё надеялся увидеть новую трубу. До последнего хранил в душе шанс для прохиндея оказаться честным человеком. Увы...
Утро субботы. Настроение у нас отличное, бодрое. Суетимся - готовимся встретить многочисленных гостей. У Серёжи - день рождения. Мы счастливы!

Я на кухне кулинарю, Серёжа на участке наводит марафет.
Вдруг звонок. Смотрю - "Раф" высвечивается. Выглядываю в сад - Серёжи не видно, кричу - не откликается. Взяла трубку. Услышав мой голос, Раф секунду, видно, поколебался и попросил хозяина.
- Хозяин подойти не может пока. Я за него. Что передать? - счастливым голосом, будто не ворогу, а доброму знакомому говорю я.
У другой трубки снова поколебались. А я подбадриваю - так же весело и безмятжно продолжаю: Говорите, слушаю. Раф, это вы? А мы вас ждём. Что случилось, почему труба у нас до сих пор не заменена?
Клюнул!
- Извините... простите... завтра придём - всё сделаем... тут такое дело... мы искали... и нашли очень хорошие кирпичи, качественные, вечные, один раз сложил - до конца жизни хватит, внукам хватит, правнукам... только это... дорого стоят...
В это время по веранде затопал Серёжа: - Мама, ты меня жжжвала? (это он так шутит иногда - у меня стих с таким названием есть, а фразу я стибрила из некогда популярной телерекламы).
- Постойте, Раф, хозяин идёт, сейчас трубку передам...
Серёжа здоровается, слушает, мрачнеет... выходит на веранду, плотно прикрывает дверь (а окно-то распахнуто) тишина... и вдруг кааак жахнет... металлическим голосом да с презрением:
Пошёл ты на...! И подавись, ..такой-сякой., ...такими-растакими... бабками!

Этого от Серёжи даже я не ожидала. Совершенно. Чуть в обморок не шлёпнулась.
Ну, там на худой конец, может быть, что-то типа - Какой же вы, уважаемый Раф, негодяй! Прощайте! Деньги оставьте себе! Ага, и перчаткой лайковой по мордасям как в кине
А тут Нифигасе!
Вот.
Помимо всех прочих неисчислимых достоинств мой Серёжа не просто господин, ещё и МУЖИК оказался.
И совсем недорого заплатила-то, чтобы в этом увериться железобетонно

 

@Linaa, спасибо, очень поучительная история.

 

@Linaa,

Согласна на все сто, очень поучительно! Описываете вы все просто замечательно , потрясающий поэтический и писательский дар!

 

Спасибо!
У меня и другие дары имеются, не менее... потрясные (смущённо потупив взор и ковыряясь носочком валенка в снегу)

 

Подтверждаю

 

Талантливый человек-талантлив во всем!

 

Взаимно

 

Поталантствуешь тут, ага. Куда ни пойди - уже кто-то "тут был", за что ни возьмись - изобретаешь лисапед, что ни задумай...

Зря перлы, как просинки клушка,
Ищу в словесной шелухе...
Что не склевал когда-то Пушкин,
То – у Ахматовой в стихе.

Хотя с другой стороны - оно и хорошо

Под памятником чину важному
Я радуюсь, что слава снится лишь, –
Не будет никогда обгажено
Моё чело посмертно птицами.

 

Очень нра, остро и озорно.