А потом еще в течение года пособие по безработице выплачивать + компенсация, если не обеспечит дальнейшее трудоустройство.
Замучил муж жену в постели. Приходит домой, сразу за стол. Поел и в постель. Жена пришла по месту работы к председателю профсоюза. Дайте ему общественную нагрузку. Нагрузили его (советские времена). Но всё повторяется - поел и в постель. Ещё пару раз жена просила нагрузить мужа. Приходит муж домой, жена ставит поесть. А муж говорит - ты что дура, я так вымотался, какая жратва, пойдём сразу в постель.
Студенческое общежитие. Комната на две кровати, студенты спят. Ан нет, один ворочается, не может уснуть. Ты чё Петька не спишь? Да должен Вовке из соседней комнаты триста рублей, завтра последний срок обещанный, а вот не могу. Друг в стенку стучит. Вовка, тебе Петька должен триста рублей? Да, должен. Так он тебе не отдаст. Спи Петька, пускай теперь он не спит.
Приехавшие из деревни папа и сын отправляются в театр на «Лебединое озеро». Балет в разгаре. Сын- папе: – А чего они все на цыпочках? – Будь внимательнее, сынок. Лебедей вона как много. Поди-ка, весь двор в говне…
Ночью перед подъездом на асфальте появилась надпись «Зайка, я люблю тебя!». Белой эмалевой краской поверх небрежности трудов дворника. Все шестьдесят женщин подъезда зайкового возраста (от десяти до 60 лет) в это утро выглядели загадочнее черных дыр космоса. По лицу каждой читалась абсолютная уверенность, что послание адресовано именно ей. — Как это трогательно. — умилилась одна из женщин. — Настоящий мужчина и романтик растет. Я-то думала так сейчас не ухаживают. — И не говорите. — подхватила другая. — И только одна единственная знает, что это написано только для нее. — Уж она-то точно знает! — залилась румянцем первая. — Но не расскажет никому. — Эт моей Машке писали. — заметил мельком отец одной из гипотетических заек. — Ну, ну. Ошибок-то нет! — возразили женщины. — Запятая где положена и «тебя» через Е, а не через И. — Ну так и почерк ровный. — возразил уязвленный отец. — Не слепой человек, видимо писал. Так что и не вам, вероятно. Так, слово за слово, разгорелся конфликт полов, поколений и социальных слоев. С мордобоем, матом и разорванными бусиками. Приехавший наряд полиции полюбовался с полчаса на побоище заек подъезда и только потом разнял всех. На следующее утро надпись изменилась. Кто-то уточнил данные и теперь надпись была более конкретной «Зайка с 6-го этажа, я люблю тебя». Зайки с остальных этажей почувствовали до крайности оскорбленными в лучших чувствах. — Это ж надо такой сволочью быть. — сообщила экс-зайка лет сорока с пятого этажа. — Разрисовывать-то — оно ума много не надо. Подарил бы цветов что ли. — И не говорите. — поддержала еще одна развенчанная, с расцарапанным еще вчера во имя романтики, лицом. — Взял бы, да разметку нанес вместо этих каракулей. Раз уж краски много. Зайки с шестого этажа свысока поглядывали на всех и мечтательно смотрели вглубь себя. Эту мечтательную задумчивость не оценил муж одной из заек. Он хотел было попенять супруге на недостойное поведение, но увлекся и попинал бедную женщину к вящему удовольствию всех остальных заек подъезда. На следующий день надпись закрасили и на белом фоне черной краской появилось «Мильпардон, ошибка. С пятого этажа зайка-то! Люблю тебя. ». С шести утра начали подтягиваться зрители из соседних подъездов. И не зря. Ровно в семь, у подъезда, напрасно обиженная женщина с шестого этажа надавала пощечин своему несдержанному мужу за то, что он козел ревнивый. Мужчина виновато пыхтел и с ненавистью поглядывал на буквы на асфальте. Женщине рукоплескали все остальные женщины двора, вкладывая все свои обиды на спутников жизни в овации. Мужчины сочувствовали лицом и жестами, но сказать что-то вслух не осмеливались. — Ишь как под монастырь подвел всех. — вздохнул какой-то мужчина лет пятидесяти. — Нет чтоб по секрету на ушко сказать зазнобе своей. Так нет — надо народ баламутить. — А ты своей на ушко каждый день говори – она и не взбаламутится. — парировала соседка. — А мне, допустим, никто не говорит ничего уже лет двадцать пять — и ничего. Не помер пока. — виновато пробурчал мужик. — То-то и оно. — покачала головой женщина и вернулась к зрелищу. — На пятом-то незамужних баб нету! — вдруг выкрикнул один из мужчин. — А что ж в замужнюю влюбиться нельзя уж никому? — взъярились женщины пятого этажа. — Рожей не вышли, что ли? Что ты молчишь, а? Твою жену уродиной обзывают, а ты? Так и будешь стоять? Приехавший наряд полиции вызвал подмогу и уже тремя экипажами они гоготали и ставили ставки. После всего разняли дерущихся и оформили двадцать три административных нарушения за драку. Утром на асфальте красовалось «А чего все эти курицы щеки дуют-то? Зайка-то мой — мужчина с пятого этажа. Люблю тебя, зайка! ». Управдом прочел это все, ахнул, сразу вызвал полицию и четыре экипажа «Скорой помощи». — Зачем вам четыре? — допытывалась диспетчер. — Чего у вас происходит-то там? — У нас на пятом четыре зайки живут! — неуклюже пояснял управдом. — И все женаты. Так что поторопитесь — пострадавшие вот-вот будут. — Ах ты кобелина! — завыли на пятом этаже и раздался шум бытовой ссоры с рукоприкладством и порчей имущества. — Але! — закричали все жители подъезда со двора. — Нечестно так. Спускайтесь вниз — чтоб все видели. — Сейчас. — вышла на балкон пятого этажа женщина в бигудях. — Скорой там не загораживайте дорогу. Санитары пронесли двоих пострадавших. Еще один зайка вышел сам, гордо осмотрел собравшихся, пригладил резко поседевшие волосы, проводил заплывшим глазом обе кареты «Скорой помощи» и сказал: — Слабаки! Тряпки! После чего улыбнулся беззубым ртом и упал в обморок. — Эээ. Граждане... — заволновалась толпа. — А где четвертый-то? Может надо ему на помощь идти? Может дверь выбить и отнять бесчувственное тело у этой фурии? — Что за собрание тут? — вышел последний из заек из подъезда. — Делать вам всем нечего? Толпа ахнула — мужчина был чисто выбрит, причесан, одет в свежую рубашку и вообще — великолепен как залежавшийся в ЗАГС-е жених. За мужчиной вышла его жена, поправила демонстративно мужу прическу и ослепительно улыбнулась соседям. — Верк, ты чего? Бесчувственная какая-то? — ахнули женщины. — Чего это? — удивилась Верка. — Это ж я писала. Своему. Люблю его — вот и дай, думаю, напишу. А нельзя разве? — Вот ты скажи — ты нормальная! — завизжали соседи. — Нормальная, вроде — пожала плечами Верка. — А вы?
- Миссис Хадсон, подайте бренди! - Бог подаст, мистер Холмс. - Бога нет, миссис Хадсон! - Нет Бога - нет бренди. Правила дорожного движения – для лохов, у которых нет денег на ремонт и лечение! Она была ему очень дорога. И он нашел подешевле. Карлсон не знал, как объяснить малышу, что намордник в спальне родителей еще не значит, что ему подарят собаку. Ничто так не заводит мужчин, как хорошая девочка с плохими мыслями.
Сидят мужик и кот. — Эх, — говорит мужик, — жена моя вчера тройню родила. — Не переживай, — отвечает кот, — раздашь.