РЕКЛАМА НА ФОРУМХАУС Вечер (в Америке, естественно, утро). Маленький город в Ярославской области. Группа археологов в почтовом отделении связи. Американец Стив беседует по международному телефону с сестрой, остальные уже отзвонились или ждут своей очереди. Стив говорит в телефон на английском, на всё более и более повышенных тонах. Наконец зло вешает трубку и в сердцах произносит: - Распи*дяйка! Мы, недоумённо: - Стив, а это можно как-нибудь сказать по-английски? Стив, немного подумав: - Можно, но потребуется десяток слов
Из писем солдат нашей части и писем подруг, оставшихся на "гражданке": "Любимый, нашла город Диксон в Америке. Ты служишь там? У тебя будет американское гражданство? А когда ты меня к себе заберешь?" Ржали всей казармой Было много приколов про пингвинов: "Полночи сегодня не спали, на улице похолодало, пингвины проклятущие ломились в казарму погреться, мы отгоняли их вениками" "Лежу в госпитале, чертовы пингвины обосрали все крыльцо, упал, вывихнул ногу и обмундирование пришлось выбросить. Сейчас прапорщик ищет мне новый комплект на складе"(присутствующий при этом прапорщик - Я тебе, б*дь, ща выдам комплект, пойдешь туалеты по всему Диксону чистить) " Сегодня первый раз увидел полярное сияние, от красоты потерял сознание" "Был в наряде, отгонял пингвинов от умывальника, где они слушали, как капает вода"(ога, капает, на улице -30, какой умывальник?) Я сам иногда писал домой письма, строго разбитые по 5 букв в слове, практически шифрограмма. Потом симптомы усилились, начал писать буквозаменителями (значки для быстрой записи радиограмм) - письмо прочитать было уже невозможно. Однажды, параллельно болтая по радиотелеграфу с соседней частью и строча письмо домой, зафигачил его почти целиком нашим "шифром"(42-а, 43-м, слово мама выглядело как 43424342). Получил этот "шедевр" обратно с запиской от родителей "Расшифруй!"
Мороз дул. Чахлое солнце, размером с копейку, мутно что-то делало сквозь небесную серь. Под серью сидел диверсант. Он сидел на сопке. На нем был непроницаемый комбинезон, мехом внутрь, с башлыком и электроподогревом. И ботинки на нем тоже были. Высокие. Непромокаемые, наши. И диверсант тоже был наш, но привлеченный со стороны - из диверсантского отряда. Ночевал он здесь же. В нашем снегу. А теперь он ел. Тупо. Из нашей банки консервной. Он что-то в ней отвернул-повернул-откупорил и стал есть, потому что банка сама сразу же и разогрелась. Широко и мерно двигая лошадиной челюстью, диверсант в то же время смотрел в подножье. Сопки. Он ждал, когда его оттуда возьмут… Шел третий день учения. Неумолимо шел. Наши учились отражать нападение - таких вот электро-рыболошадей - на нашу военно-морскую базу. Был создан штаб обороны. Была создана оперативная часть, которая и ловила этих приглашенных лошадей с помощью сводного взвода восточных волкодавов. Справка: восточный волкодав - мелок, поджарист, вынослив, отважен. Красив. По-своему. Один метр с четвертью. В холке. А главное - не думает. Вцепился - и намертво. И главное - много его. Сколько хочешь, столько бери, и еще останется. Шел третий день учения. В первый день группа не нашего захвата, одетая во все наше, прорвалась в штаб. Прорвалась она так: она поделилась пополам, после чего одна половина взяла другую в плен и повела прямо мимо штаба. А замкомандующего увидел через окно, как кого-то ведут, и крикнул: - Бойцы! Кого ведете! - Диверсантов поймали! - Молодцы! Всем объявляю благодарность! Ведите их прямо ко мне! И они привели. Прямо к нему. По пути захватили штаб. Во второй день учения "рыбы" подплыли со стороны полярной ночи и слюдяной воды и "заминировали" все наши корабли. Последняя "рыба" вышла на берег, переодетая в форму капитана первого ранга, проверяющего, по документам, и, пройдя на ПКЗ, нарезала верхнему вахтенному... нет-нет-нет - только сектор наблюдения за водной гладью. А то он не туда смотрел. Только сектор и больше ничего. И чтоб все время! Как припаянный! Не моргая. Наблюдал чтоб. Неотрывно. Во-он в ту сторону. И вахтенный наблюдал, а "товарищ капитан первого ранга, проверяющий", зашел по ходу дела к командиру дивизии, штаб которого размещался тут же на ПКЗ. (По дороге он спросил у службы: "Бдите?!" Те оказали: "Бдим!" - "Ну-ну, - сказал он, - так держать!" - и поднялся наверх.) И арестовал командира дивизии, вытащил его через окно, спустил с противоположного сектора и увез на надувной лодке. На третий день надо было взять диверсанта. Живьем. На сопке. Вот он сидел и ждал, когда же это случится. А наши стояли у подножья, указывали на него и совещались возбужденно. Наших было человек двадцать, и они поражали своей решительностью. Вместе со старшим. Он тоже поражал. - Окружить сопку! Касымбеков! Заходи! - наконец скомандовал старший, и они начали окружать и заходить. Волкодавы пахали снег, по грудь в него уходя, плыли в нем и неумолимо окружали. Во главе с Касымбековым. Не прошло и сорока минут, как первый из них подплыл к диверсанту. Первый радостно улыбался и задыхался. - Стой! - оказал он. - Руки вверх! После чего силы у него иссякли, а улыбка осталась. Диверсант кончил есть, встал и лягнул первого. В следующие пятнадцать минут к тому месту, где раньше стоял первый, сошлись остальные. Еще десять минут были посвящены тому, что волкодавы, входя в соприкосновение с диверсантом, не переставая улыбаться и азартно кричать, взлетали в воздух, сверкая портянками, а затем сминали кусты и летели, летели… Это было здорово! Потом диверсант сдался. Он сказал: "Я сдаюсь". И его взяли. Упаковали и понесли на руках. Так закончился третий день. С этого дня мы начали побеждать…
В поселке его, коменданта, не любят даже собаки, а воины-строители, самые примитивные из приматов, те ненавидят его и днем и ночью; то лом ему вварят вместо батареи, то паркет унесут... А однажды они привели ему на четвертый этаж голодную лошадь. Обернули ей тряпками копыта и притащили. Привязали ее ноздрями за ручку двери, позвонили и слиняли. Четыре утра. Комендант в трусах до колена, спросонья: - Кто? Лошадь за дверью: - Уф! - Что? - комендант посмотрел в глазок. Кто-то стоит. Рыжий. Щелкнул замок, комендант потянул дверь, и лошадь, удивляя запятившегося коменданта, вошла в прихожую, заполнив ее всю. Вплотную. Справа - вешалка, слева - полка. - Брысь! - сказал ей комендант. - Эй, кыш. - Уф! - сказал лошадь и, обратив внимание влево, съела японский календарь. - Ах ты, зараза с кишками! - сказал шепотом комендант, чтоб не разбудить домашних. Дверь открыта, лошадь стоит, по ногам дует. Он отвязал ее от двери и стал выталкивать, но она приседала, мотала головой и ни в какую не хотела покидать прихожей. - Ах ты, дрянь! Дрянь! - комендант встал на четвереньки. - Лярва караванная! - И прополз у лошади между копытами на ту сторону. Там он встал и закрыл дверь. Пока придумаешь, что с ней делать, ангину схватишь. - Скотина! - сказал комендант, ничего не придумав, лошади в зад и ткнул в него обеими руками. Лошадь легко двинулась в комнату, снабдив коменданта запасом свежего навоза. Комендант, резво замелькав, обежал эту кучу и поскакал за ней, за лошадью, держась у стремени, пытаясь с ходу развернуть ее в комнате на выход. Лошадь по дороге, потянувшись до горшка с традесканцией, лихо - вжик! - ее мотанула. И приземлился горшочек коменданту на темечко. Вселенная разлетелась, блеснув! От грохота проснулась жена. Жена зажгла бра. - Коля... чего там? Комендант Коля, сидя на полу, пытался собрать по осколкам череп и впечатления от всей своей жизни. - Господи, опять чего-то уронил, - прошипела жена и задремала с досады Лошадь одним вдохом выпила аквариум, заскользила по паркету передними копытами и въехала в спальню. Почувствовав над собой нависшее дыхание, жена Коли открыла глаза. Не знаю, как в четыре утра выглядит морда лошади, - с ноздрями, с губами, с зубами, - дожевывающая аквариумных рыбок. Впечатляет, наверное, когда над тобой нависает, а ты еще спишь и думаешь, что все это дышит мерзавец Коля. Открываешь глаза и видишь... зубы - клац! клац! - жуть вампирная. Долгий крик из спальни возвестил об этом поселку., Лошадь вытаскивали всем населением. Уходя, она лягнула сервант.
И приписку снизу... Александр Покровский, "Расстрелять", часть первая. Воодушевляющая книга, хотя, местами весьма печальная. Квинтэссенция "Сапог и трап" ИМХО
Скорее наоборот. У меня эта книга 1998 года выпуска, подозреваю, что вышеупомянутого сайта тогда и "в планах"(С) не существовало.
Да чем там лучше? Читал-читал, - на половине утомился, - читать бросил. Уж больно нудный слог у автора...
Люди! Если кто увидит в лесу двенадцать месяцев, бухающих у костра, скажите им, чтоб хоть августу не наливали...
Ну, не любили нашего прошлого старпома на теплоходе, не любили и все тут. Правда, было за что. Был он слишком молод, ленив, избытком профессионализма не страдал, из-за чего постоянно случались всякие разные неприятности, а при случае мог и ближнего своего подставить, дабы удар от седалищного нерва отвести. Ближним, как правило оказывался 2-й помощник, то есть я, другим, правда, тоже перепадало. Одна из первых его характеристик, которую я услышал, придя на судно, была "Веслопузый пи..добол". Да уж, покушать он любил, что заметно сказывалось на фигуре, к его 30-ти годам трудовой мозоль в области живота, был развит совершенно непропорционально остальным частям тела, так что слово "веслопузый" объяснялось очень просто. Впрочем, ленивым он был не всегда, периодически у него проклевывалась совесть и находили приступы кипучей деятельности. То крышки трюмов решит подвигать, трос порвет, то трюм поможет зачищать, лопату поломает. Как-то раз ночью даже полез за борт осадки снимать, мало того что пальцы трапом прищемил, так и в ледяную воду булькнул... Операция по его спасению, до недавнего времени, была самым ярким пятном в однообразной жизни нашего судна. Но старпом не остановился на достигнутом, итак... Итак, во время стоянки в одном из турецких портов, на него вновь напал приступ злокипучести. Я вышел на палубу перекурить и обнаружил прелюбопытнейшую картину – из люка балластного танка, торчала задница старпома, а матрос с трудом удерживал его за ноги. При этом старпом отчаянно верещал, а матрос не знал, что ему делать, то ли ржать, то ли истерику закатывать. Выяснилось, что незнамо зачем старпом сунулся в танк с фонариком, а матроса попросил придержать его за ноги и как выяснилось не зря. То ли корабль качнуло, то ли еще что, но рука, которой он держался, соскочила, и старпом по пояс провалился внутрь. Матрос еле его удержал, спасло то, что люк узкий, а мозоль основательный… Короче застрял наш старпом: ни туда, ни сюда. Ситуация патовая, внутрь протолкнуть нельзя, высота пять метров, а балласта сантиметров 80, да и кто его знает, за что он по пути зацепиться может. Наружу тоже не вытаскивается, сидит плотно, да и взяться толком не за что – штаны сползают, рубаха рвется. Да и народу нет, все на берегу и когда вернуться, никто не знает. Для начала я попросил механика накачать воды в танк, мало ли, вдруг уроним. После того, как 2-й механик пришел в себя от приступа истерики, мы собрались на консилиум. Предложений было много, например, соорудить большой штопор... В конце концов остановились на идее с краном: привязать за ноги и выдернуть. Стоит заметить, что турецкий крановщик по-английски, понимал не лучше, чем я по-турецки. Сначала он запросил 50 баксов, но когда осознал ситуацию и пришел в себя, от денег отказался. Наконец все собрались, отсмеялись, зрители заняли места в зале, крановщик нечеловеческим усилием воли привел себя в рабочее состояние, казалось, что все было готово к подъему... ...и тут, уже давненько затихший старпом, вновь проявил признаки жизни – он отчаянно завибрировал ягодицепсами и начал издавать какие-то нечленораздельные звуки. Рабочую обстановку как рукой сняло, крановщик опять чуть с крана не выпал, но нам было уже не до смеха, живой ведь человек все-таки, жалко. Старпом продолжал вибрировать и по некоторым звукам, а так же по всплескам воды, мы наконец догадались, что пока то, да се, танк наполнился водой и она уже подступает к глотке старпома. Механик побежал отключать насос, а мы, посредством хлопка по заднице, объяснили старпому, что ее вибрирование излишне возбуждает крановщика, а в возбужденном состоянии крановщик неработоспособен. Наконец, все собрались с мыслями, крановщик угомонился, осторожно потянув вверх, выдернул это чудо из люка, изрядно расцарапав ему живот, и начал разворачивать для приземления... И тут мы увидели капитана... Я не знаю, о чем думал капитан в тот момент, но он прикурил фильтр, затянулся и даже не заметил... А зрелище было потрясающим – висит старпом вниз головой, качается, весь мокрый, живот в крови, морда красная, глаза одуревшие. Наконец к капитану вернулся дар речи: - Ну, вы, это, мужики, че вапще охренели, б... Опускайте, б... Б...! Опускайте суки! Спишу всех нахрен! Крановщик в конце концов справился с очередным приступом смеха и приземлил старпома на крышку трюма. К тому времени, портовые грузчики повылазили из всех щелей и с испуганными физиономиями наблюдали за ситуацией. Как в последствии выяснилось, кто-то сообщил им, что русские таким образом наказывают провинившихся...