Крик души врача Валентины ПАХМАН Здравствуйте. Я — патологоанатом. У меня самые тихие клиенты и самая лучшая работа из тех, что «с людьми». На страницах сайта "задолбали" есть много обиженного жизнью народа. Продавцы жалуются на покупателей, покупатели на продавцов, неформалы на обывателей, обыватели на неформалов. Я должна сказать, правы все. Дело в том, что бесценный опыт, полученный мною в ходе трудовой деятельности, подсказывает, что 80% людей по уровню интеллекта не дотягивают даже до инфузории-туфельки. Тупость — основная причина смерти, обгоняющая старость, болезни, несчастные случаи и даже войны на добрый десяток процентов. Для того, чтобы мои выводы стали очевидны, я объясню методику подсчёта. Если вы не справились с управлением на обледенелой дороге и разбились, это автокатастрофа. Если вы исполнили этот номер, выжимая по льду 120 км/ч на летней резине, вы — жертва собственной тупости. Если вы отравились некачественными продуктами — это прискорбно. Если вы сожрали просроченные консервы просто потому, что их жалко выбрасывать, вы — тупой. Если вас убило током, это несчастный случай. Если вы полезли во включенный телевизор «только подкрутить» — вы клинический дебил, мозг которого был мёртв задолго до официальной кончины. Если вы сгорели при пожаре — я соболезную. Если пожар начался от того, что вы пьяным курили в постели — ну, вы меня поняли. Я каждый день вынимаю выдранные с корнем рули из окоченевших рук стритрейсеров, сворачиваю в рулоны придурков, пытавшихся писать SMS, переходя автомагистраль, собираю, как пазл, дебилов, светивших себе спичкой в бензобак, и сметаю в гроб идиотов, пытавшихся спереть высоковольтный кабель. Конца этому нет, что красноречиво свидетельствует об интеллектуальном уровне населения. Не надо обижаться на других — на дураков не обижаются. И сами других не обижайте — нефиг с дураками связываться. А если вы вдруг решили, что принадлежите к редким 20% только на том основании, что ещё топчетесь по земле ушами кверху, то просто помните: это не вы такие умные, это просто дуракам везёт. Удачи всем, счастья, и до скорой встречи.
История одной фотографии В 1982 году Ларри Уолтерс, одинокий мужчина из Лос–Анджелеса, решил осуществить давнюю мечту — полететь, но не на самолете. Он изобрел собственный способ путешествовать по воздуху. Уолтерс привязал к удобному креслу сорок пять метеорологических шаров, наполненных гелием, каждый из которых имел метр в диаметре. Он уселся в кресло, взяв запас бутербродов, пиво и дробовик. По сигналу, его друзья отвязали веревку, удерживавшую кресло. Уолтерс собирался плавно подняться всего на тридцать метров, однако кресло, как из пушки, взлетело на пять километров… Соседи обсуждают. Звонить ли 911? Зачем? Человек улетел. Летать не запрещено. Закон не нарушен. Насилия не было. Америка — свободная страна. Хочешь летать — и лети к чертовой матери. … Часа через четыре диспетчер ближнего аэропорта слышит доклад пилота с заходящего лайнера: — Да, кстати, парни, вы в курсе, что у вас тут в посадочном эшелоне какой–то мудак летает на садовом стуле? — Что–что? — переспрашивает диспетчер. — Летает, говорю. Вцепился в свой стул. Все–таки аэропорт, я и подумал, мало ли что… — Командир, — поддает металла в голос диспетчер, — у вас проблемы? — У меня? Никаких, все нормально. — Вы не хотите передать управление второму пилоту? — Зачем? — изумляется командир. — Вас не понял. — Борт 1419, повторите доклад диспетчеру! — Я сказал, что у вас в посадочном эшелоне какой–то мудак летает на садовом стуле. Мне не мешает. Но ветер, знаете… Диспетчер врубает громкую трансляцию. У старшего смены квадратные глаза. В начало полосы с воем мчатся пожарные и скорая помощь. Полоса очищена, движение приостановлено: ЧП. Лайнер садится в штатном режиме. По трапу взбегают фэбээровец и психиатр… Доклад со следующего борта: — Да какого хрена тут у вас козел на воздушных шариках путь загораживает! Вы вообще за воздухом следите? В диспетчерской тихая паника. Неизвестный психотропный газ над аэропортом. — Спокойно, кэп. А кроме вас, его кто–нибудь видит? — Мне что, бросить штурвал и идти в салон опрашивать пассажиров, кто из них ослеп? — Почему вы считаете, что они могут ослепнуть? Какие еще симптомы расстройств вы можете назвать? — Земля, я ничего не считаю, я просто сказал, что эта гадская птица на веревочках работает воздушным заградителем. А расстройством я могу назвать работу с вашим аэропортом. Диспетчер трясет головой, выливает на нее стакан воды и, перепутав руки, чашечку кофе: он утерял самоконтроль… Третий самолет: — Да, и хотел бы поделиться с вами тем наблюдением, джентльмены, что удивительно нелепо и одиноко выглядит на этой высоте человек без самолета. — Вы в каком смысле! — О! И в прямом, и в философском… и в аэродинамическом. В диспетчерской пахнет крутым первоапрельским розыгрышем, но календарь дату не подтверждает… Четвертый борт леденяще вежлив: — Земля, докладываю, что только что какой–то парень чуть не влез ко мне в левый двигатель, создав угрозу аварийной ситуации. Не хочу засорять эфир при посадке. По завершении полета обязан составить письменный доклад. Диспетчер смотрит в воздушное пространство взглядом Горгоны Медузы, убивающей все, что движется. — … И скажите студентам, что если эти идиоты будут праздновать Хэллоуин рядом с посадочной глиссадой, то это добром не кончится! — просит следующий. — Сколько их? — А я почем знаю? — Спокойно, борт. Доложите по порядку. Что вы видите? — Посадочную полосу вижу хорошо. — К черту полосу! — Не понял? В смысле? — Продолжайте посадку! — А я что делаю? Земля, у вас там все в порядке? — Доложите, — вы наблюдаете неопознанный летательный объект? — А чего тут не опознать–то? Очень даже опознанный. — Что это? — Человек. — Он что, суперйог какой–то, что там летает? — А я почем знаю, кто он такой. — Так. По порядку… Где вы его видите? — Уже не вижу. — Почему? — Потому что улетел. — Кто? — Я. — Куда? — Земля, вы с ума сошли? Вы мозги включаете? Я захожу к вам на посадку! — А человек где? — Который? — Который летает! — Это что… вы его запустили? А на хрена? Я не понял! — Он был? — Летающий человек? –Да! — Конечно, был! Что я, псих? — А сейчас? — Мне некогда за ним следить! Откуда я знаю, где он! Напустили черт–те кого в посадочный эшелон и требуют следить за ними! Плевать мне, где он сейчас болтается! — Спокойно, кэп. Вы можете его описать? — Идиот на садовом стуле! — А почему он летает? — А потому что он идиот! Вот поймайте и спросите, почему он летает! — Что его в воздухе–то держит? — в отчаянье надрывается диспетчер. — Какая сила? Какое летательное средство? Не может же он на стуле летать! — Так у него к стулу шарики привязаны. Далее следует непереводимая игра слов, ибо диспетчер понял, что воздухоплаватель привязал яйца к стулу, и требует объяснить ему причину подъемной силы этого сексомазахизма. — Его что, Господь в воздухе за яйца держит, что ли! — Сэр, я придерживаюсь традиционной сексуальной ориентации, и не совсем вас понимаю, сэр, — политкорректно отвечает борт. — Он привязал к стулу воздушные шарики, сэр. Видимо, они надуты легким газом. — Откуда у него шарики? — Это вы мне? — Простите, кэп. Мы просто хотим проверить. Вы можете его описать? — Ну, парень. Нестарый мужчина. В шортах и рубашке. — Так. Он белый или черный? — Он синий. — Кэптен? Что значит — синий? — Вы знаете, какая тут температура за бортом? Попробуйте сами полетать без самолета. Этот радиообмен в сумасшедшем доме идет в ритме рэпа. Воздушное движение интенсивное. Диспетчер просит таблетку от шизофрении. Прилетные рейсы адресуют на запасные аэропорты. Вылеты задерживаются. … На радарах — ничего! Человек маленький и нежелезный, шарики маленькие и резиновые. Связываются с авиабазой. Объясняют и клянутся: врач в трубку подтверждает. Поднимают истребитель. … Наш воздухоплаватель в преисподней над бездной, в прострации от ужаса, околевший и задубевший, судорожно дыша ледяным разреженным воздухом, предсмертным взором пропускает рядом ревущие на снижении лайнеры. Он слипся и смерзся воедино со своим крошечным креслицем, его качает и таскает, и сознание закуклилось. Очередной рев раскатывается громче и рядом — в ста метрах пролетает истребитель. Голова летчика в просторном фонаре с любопытством вертится в его сторону. Вдали истребитель закладывает разворот, и на обратном пролете пилот крутит пальцем у виска. Этого наш бывший летчик–курсант стерпеть не может, зрительный центр в мерзлом мозгу передает команду на впрыск адреналина, сердце толкает кровь, — и он показывает пилоту средний палец. — Живой, — неодобрительно докладывает истребитель на базу. Поднимают полицейский вертолет. А вечереет… Темнеет. Холодает. И вечерним бризом, согласно законам метеорологии, шары медленно сносит к морю. Он дрейфует уже над берегом. Из вертолета орут и машут. За шумом, разумеется, ничего не слышно. Сверху пытаются подцепить его крюком на тросе, но мощная струя от винта сдувает шары в сторону. Креслице болтается враскачку, как бы не вывалился… И спасательная операция завершается по его собственному рецепту, что в чем–то обидно… Вертолет возвращается со снайпером, слепит со ста метров прожектором, и снайпер простреливает верхний зонд. И второй. Смотрят с сомнением… Снижается? Внизу уже болтаются все береговые катера. Вольная публика на произвольных плавсредствах наслаждается зрелищем и мешает береговой охране. Головы задраны, и кто–то уже упал в воду… Третий шарик с треском лопается, и снижение грозди делается явным. На пятом простреленном шаре наш парень с чмоком и брызгами шлепается в волны. Но веревки, на которых висели сдутые шары, запутались в высоковольтных проводах, что вызвало короткое замыкание. Целый район Лонг–Бич остался без электричества. Фары светят, буруны белеют, катера мчатся! Его вытраливают из воды и начинают отдирать от стула. Врач щупает пульс на шее, смотрит в зрачки, сует в нос нашатырь, колет кофеин с глюкозой и релаксанты в вену. Как только врач отворачивается, пострадавшему вливают стакан виски в глотку, трут уши, бьют по морде… и лишь тогда силами четырех матросов разжимают пальцы и расплетают ноги, закрученные винтом вокруг ножек стула. Под пыткой он начал приходить в себя. Самостоятельно стучит зубами. Улыбается, когда в каменные от судороги мышцы вгоняют булавки. И, наконец, произносит первое матерное слово. То есть жизнь налаживается. И когда на набережной его перегружают в «скорую», и фотовспышки прессы слепят толпу, пронырливой корреспондентке удается просунуть микрофон между санитаров и крикнуть: — Скажите, а зачем вы все–таки это все сделали? Он ответил: — Ну, нельзя же все время сидеть без дела. Ларри Уолтерс — обладатель Премии Дарвина 1982 года; один из немногих, получивших её, но выживших в процессе события, повлёкшего вручение премии.
Точно среди нас! Они — среди нас Однажды я гулял по пляжу с друзьями и вдруг кто-то сказал: смотрите, мёртвая птица! Один тип посмотрел на небо и спросил: где? Они — среди нас Моя двоюродная сестра купила себе специальное приспособление для того, чтобы разрезать ремень безопасности, если машина попадёт в аварию и ремень заклинит. Она держит это приспособление в багажнике машины. Они — среди нас Я не смог получить свой багаж в аэропорту и пошёл в отдел утерянного багажа. Служащая, которая там работала, приветливо улыбнулась мне и сказала, чтобы я не беспокоился — у неё большой опыт работы и проблема будет быстро решена. Для начала скажите мне, — спросила служащая, — ваш самолёт уже прилетел? Они — среди нас Когда я работал в пиццерии, то однажды видел одного синьора, который пришёл заказать пиццу. Повар спросил его, как разрезать пиццу: на 4 или на 6 частей. Синьор подумал и ответил: разрежьте её на 4 части, я не настолько голоден, чтобы съесть 6 частей. Они — среди нас На одной научной конференции должен был выступать знаменитый психиатр. Там же присутствовала вице-губернатор данного региона. Она решила задать доктору вопрос. — Скажите, доктор, — начала дама, — есть ли простой способ отличить нормального человека от идиота? — Нет ничего проще, — ответил психиатр. — Надо задать человеку простой вопрос. Если он затрудняется на него ответить, то ситуация ясна. — Какой вопрос? — Ну, например, такой. Капитан Кук совершил три кругосветных путешествия и во время одного из них умер. Во время какого именно? — О, доктор, не могли бы вы задать какой-нибудь другой вопрос? Я не очень сильна в истории, — смутилась вице-губернаторша. Они — среди нас Один человек купил себе новый холодильник и старый выставил у ворот дома с надписью: если вам нужен холодильник — возьмите его себе бесплатно. Три дня холодильник простоял у ворот. На четвёртый день человеку это надоело, и он поменял табличку на холодильнике. На этот раз он написал: продаётся холодильник, цена 50 евро. Наутро холодильника у ворот не было.
-Иваныч, ты говорят на море был? И чо, устрицы там пробовал? -Ага. -Ну и как? -Ты в детстве сопли глотал? Вот тоже самое, только со вкусом минтая.
Не согласен. Мой старый москвич стоит у дороги, цыгане только периодически просят отдать на металл, но не трогают. А я не отдаю - в нём дети летом играют, он у них заместо грибка - от дождя спрятаться.
- Дорогая, как всё-таки хорошо не пить много на Новый год! Нагулялись от души, всех друзей проведали, киношки посмотрели! Скоро Рождество, по-человечески отметим. - Дорогой, уже 11-е.
В некой воинской части тренировались на свиньях татуировки делать. Искололи свинку всю, а потом, когда пришло время, отправили солдатам на ужин. И попался проверяющему не то на кухне, не то в тарелке, кусок кожи с надписью "Коля ДМБ–78".
Одна молодая пара с трепетом ожидала скорого прибавления семейства, и регулярно и скурпулезно таскалась по всем мыслимым и немыслимым анализам. Представьте себе весь ужас будущей мамаши, когда перед самыми родами врач на УЗИ проводит серию сочувствующих вздохов и изрекает: - Женщина, я должна вас предупредить: у вашего мальчика врожденная патология. ВОТ ТАКИЕ яйца - и потрясает перед носом готовой упасть в обморок молодой мамашки здоровенными кулачищами. Та, не помня как, выползает из кабинета, судорожно сжимая в руке направление в местный центр борьбы с уродствами (или как он там называется), заикаясь, пытается расспросить мужа о наследственных размерах мошонок в семье, а потом горько рыдает у него на плече. Надо ли говорить, что бессонную ночь перед походом к специалисту семья провела в мрачном молчании. УЗИ в центре по борьбе с уродствами. Врач, непонимающе переводя взгляд с направления на монитор УЗИ: - Я не пойму, для чего вас направили? Мамашка, глотая слезы, тряся кулаками: - Мне сказали, что у сына паталогия - ВОТ ТАКИЕ яйца Врач, пытаясь не упасть со стула от хохота: - Женщина, девочка у вас! Просто кулачки между ножек зажала...
На третий день нашего пребывания в Израиле родственник-"старожил" Зяма пригласили нас к себе домой на званый ужин. Зяма у нас в семье считался диссидентом, пострадавшим от коммунистического режима. Он уехал в Израиль в 1975 году, буквально за 2 месяца до обширной ревизии в его универмаге. По результатам ревизии директор универмага получил 10 лет, замдиректора 8 лет, завсекцией отделался исключением из партии и инфарктом, а скромный товаровед Зяма к моменту суда уже пил теплую водку на берегу Средиземного моря и оплакивал богатства, нажитые непосильным трудом и оставленные на сохранение не очень надежным людям. Сидя во главе стола, уставленного незнакомой нам едой и изысканным алкоголем (водка "Голд", бренди, привезенное Зямой "с Америки" и вино двух видов - "Белое" и "Красное"), Зяма излагал нам своё видение израильской реальности. - Климат тут ужасный. Жара эта совершенно невыносима для нас, европейцев (себя Зяма, как понятно, считал носителем великой европейской культуры. Наверное, потому что он родился в самом сердце Европы - в местечке Барановичи Брестской области. Или потому что он в школе учил немецкий и мог по-немецки сконструировать фразу "Фрау, а если я возьму 4 штуки, я получу скидку?"). - Экономика в Израиле загибается. Тут же ничего своего нет: ни металлургических заводов, ни нефти, ни угля, ни самолетов, ни авианосцев ("Ни ледоколов", - услужливо добавил кто-то из гостей). Если бы не американская помощь, эту страну завтра можно было бы закрыть. - Армия это один большой миф. Пару раз победили тупых арабов и рады. Посмотрите, как тут солдаты выглядят - как белорусские партизаны, вышедшие из леса. Они же не могут нормально строем пройти, я уже не говорю за строевую песню. - Медицина в Израиле - просто позор. Моя тёща (он указал вилкой на старушку, сосредоточенно пережевывающую бутерброд с икрой новенькими, явно не в Советском Союзе вставленными зубными протезами) третий месяц стоит в очереди на катаракту (он так и сказал "очереди на катаракту"). У нас я бы дал врачу 100 рублей и тёща уже вчера была бы прооперирована, а сегодня уже пила бы кислородный коктейль в профилактории "Зелёный бор" - А разве тут образование? Они же в школе ничего не учат: ни физику, ни математику, ни эту, как её?...химию. Я к 16 годам прочитал всю литературу ("К 18 переслушал всю музыку, к 20 пересмотрел всю живопись", - подумал я). А они вообще не знают мировую литературу: ни Дрюона, ни Сенкевича, ни Мопассана (брат Зямы был директором пункта сбора макулатуры, поэтому у Зямы дома всегда была свежайшая дефицитная литература). - А что-нибудь хорошее в Израиле есть?, - с надеждой спросил я. Зяма замолчал, налил себе рюмку водки, точным натренированным движением опрокинул её прямо в желудок, не торопясь закусил шампиньоном, фаршированным гусиной печенкой, немного подумал и ответил: - БЕЛЬЁ ТУТ БЫСТРО СОХНЕТ...
Раньше девушки смущались, если кто-то случайно видел их трусики, поэтому носили длинные юбки. Сейчас они носят коротенькие платьица и уже не стесняются, потому что трусики надежно спрятаны в ж@пе!