F Электричество и жизнь

РЕКЛАМА НА ФОРУМХАУС

Причем тут Даманский? Ты был на Даманском что ли?

 

Малая земля. Л. И. Брежнев (и)

 

Ильич всегда живой!

 

Это реально опасно для находящихся на оккупированных салорейхом территориях.

 

За пипетку себя подёргай, а не цитаты из контекста...
При том что это СВО при Брежневе и далеко не единственная.

 

Это не сво, это времена были другие. И враг расово чуждый. Обрати внимание — Ильич почти никогда не убивал белых (Даманский, Египет, Сирия, Ангола, Афганистан). Он не был расистом.

 

Аксаначка, это же моя настольная книжка! Особенно доставляет диалог виновника торжества... На чьей стороне, позвольте спросить!

 

Не знаю на чьей стороне работал переводчик сего... Но, по скольку, вы приводите не аутентичный текст - мы прекрасно понимаем за какую сторону вы болеете.

Никакое "баварское" - вам не грозит.
Sie werden Ihrem Vaterland als Lampenschirm den größten Nutzen bringen!

 

Ильич убивал исключительно "белых" и не просто белых, а представителей высшей расы. Уберменьшей!

 

Т. е. ты таки за нацизм во всём мире.

 

@hammerite, а давай-ка я тебя прямо сейчас разберу на запчасти?

Итог Даманского тебе известен? Он отошёл Китаю.

Ошибок в своей логике не замечаешь? В окопе должны сидеть те, кто топит за войну. То есть, в первую очередь - ты. Ах, да, опять моя проклятая деменция! Ты же уже старенький!

Л. И. Брежнев - да, воевал. И потому до конца жизни боролся за мир, потому что видел войну. А вот его сын Юрий не воевал.

А раздень-ка хирурга с его сворой. И не такое увидишь.

 

Развлеку вас надолго...



К А К О М И Ц Л И

с тех пор, как люди придумали время, его прошло довольно много

спал головой в другую сторону и ел то, что растет слева

после смерти стал не тем, о чем мечтал

звери встречались огромные, но невкусные

предсказывал судьбу по полету плевка

боги покинули его, а блохи – нет

слабый шаман – пел тихо, летал с опаской

сон сбылся, но драконы пришли позже

тело плачет. голову наполняют седина, вши и дурные предчувствия

мочился весной, думал о главном

всегда предпочитал людей мягких и нежных. они не застревают в зубах

мужчины нашего племени сначала не знали, зачем им пенисы. когда узнали, долго смеялись

из сильных и суровых врагов получается прочная обувь

сплюнул под ноги табак – от этого все и пошло

радостно покрывал шрамами тело и душу

умереть на его копье было почетно и предвещало удачу

мистические знаки появлялись на моем теле не раз, и теперь я понял, что когда-нибудь умру

родился как воин – молча

лицо вождя лоснилось умом и отвагой

отрастил седую бороду – боялся умереть молодым

я знаю много умных слов, но нынче в моде широкие зазубренные наконечники

танцевал им о своей охоте

пока я не знал огня, горшки обжигали боги

жевал табак и бил в бубен. тени предков грелись у костра

гордился своей тенью. пел ей песни и смазывал маслом

у меня много детей – некоторые уже стали богами

боялся этих богов до смерти. а после – еще больше

умирая, сжимал в руках самое дорогое: флейту и запас дров

боги забрали его разум, чтобы он не думал о главном

жизнь растянулась от вдоха до выдоха

рана свистела на ветру грустные песни

шаман полюбил ее почти всеми своими душами

белее, чем кровь белого человека

женщины ели клубни, а мужчины ели хорошо

она снесла три яйца. самое маленькое подбросила на небо и назвала: солнце

они были как зубы – одни коренные, другие – резцы. она – как молочный клык

девушка стыдливо бросала в него камни

а у них и кровь краснее, и семя гуще

уходил с трехдневным запасом жен

жили как боги – запивали мясо кровью

издали я показался им съедобным

это было так, как всегда бывает это

подзывал солнце тихим свистом

время шло быстро. но я был быстрее

охотился и бил рыбу. думал только во сне

у него было мягкое сердце, но твердый череп

жертвоприношение было обильным. всю ночь в небе сверкали молнии и доносилась сытая отрыжка

боги придумали мужчину и женщину, но забыли зачем

стреляя, метил в родинки

говорил, топор кидал – нараспев

боги смотрели на меня искоса и знаки подавали неправильные

женщины рядом не было и я обходился копьем

притворился богом. испугали. так и остался

за спиной носил боевой лук, за пазухой – мирный чеснок

вино еще долго притворялось водой, пока этот бог не претворил его обратно

старики считали, что это место плохое и надо уходить; молодые считали по пальцам: раз, два, три

они плыли на лодках, пока не состарились

с детства считался избранным – поэтому делал странное – летал, думал после еды

небо дало ему хитрость, мясо врагов – силу, но танцевать он научился сам

всё, что знал о жизни, нарисовал мочой на снегу

цвет глаз унаследовал от матери, а татуировки от отца

поперхнулся во сне и стал шаманом

убитый, я лежал тихо и старался не думать о самом страшном

из-за плохой памяти не любил бумеранги

потом ехал на ком-то большом, с теплой шеей

чтобы не спугнуть зверя, мочился только в сезон дождей

это случилось в еще те времена

убивал на охоте зверей, придумывал им названия и только после этого ел

сердца людей открыты для того, кто держит в руках лук и запас стрел за спиной

в старые времена люди были другими. гораздо вкусней

и из меня сделают много хороших вещей: миску, бубен, палочку для еды

он еще не знал колеса

когда солнце было камбалой, люди его жарили. теперь всё наоборот

вспомнив мудрые наставления предков, решил следовать им, но снова забыл

сердился на крокодилов за то, что они длиннее

в старые времена люди умели летать и были очень умными. теперь они едят грибы и курят

это случилось давно – когда я был окунем

он искоса подумал об этой женщине

убил кабана, заснул сытым. проснулся мудрым

пока лежал под медведем, согрелся

он был хорошим. звери плакали, когда ели его

охотники нарисовали на песке жен и стали с ними спать. это было нехорошо. поэтому теперь люди злые и низкорослые

чтобы взошло солнце, пришлось полночи курить трубку

и ели гадость, и думали по слогам

целый день парил над лесом, высматривая добычу. когда вернулся домой, охотники сказали ему, что это не по-людски

эти птицы были очень похожи на людей – они говорили и носили повязки. но у них не было косичек

убил его в честном поединке и уважительно съел

справа от меня бежала собака, слева – души предков

восход солнца – это хорошо для начала

раньше был – кровь с молоком. теперь – сыр с кровью

ели без соли, но с камушками

они родились, поели и умерли

умер хорошо – приплясывая и с пивом на губах

ловил рыбу и вялил ее на ветру. за это ветер любил его, а рыба – не любила

и мои воины выли по ночам храбрыми голосами

во сне больше не летаю. ожирел, стал тяжел на подъем

и шаман достал зубами такое, что и сказать нельзя

оголодав, ел снег со следами зверей

я сыграл им на тетиве песню о скорой встрече с богами

в ту зиму стрелы замерзали на лету

имел два лука: для дали и для близи

их боги оказались сильнее. поэтому они едят свиней, а мы – комаров

было весело: женщины плакали, мужчины пили пиво

она была почти так же красива, как полная луна. почти всем досталось по небольшому кусочку

когда она пела, мухи превращались в бабочек

трогал убитых тюленей за плечи – вспоминал друзей и жен

девушки любовались телом воина и лишь время от времени переворачивали его над углями

любил беседу поверх копья

считался душегубом, но губил только тела

побаивался своего копья

и тогда боги задумали уж совсем плохое. для начала они создали людей

встретили темного старичка. он сказал им, что будет хорошо. и стало хорошо

не боялся никого. даже больших улиток

встретил удальцов. они добродушно убили его

когда выпивал много пива, шутил – делал живых людей из птичьего помёта. буянил

день начался плохо – один глаз слепило солнце, в другой попало копьё

выпросил у богов женщину с ресницами и мечтами одной длины

а до дома осталось семь с половиной песен

и вот, когда луна высохла и состарилась, она стала желтой. и полной

просил у богов крылья и получил их. вместе с клювом

это было отсталое племя – там даже не умели умирать

они носили украшения в желудке

у него были красивые волосы и легкие

затаил дыхание и таил его две недели

он любил говорить с духами, но духи считали его странным

её сердце учащенно забилось у него в руках

строили хижины из сухих плевков

любила его за то, что он красиво почесывался

у неё не было матери и отца. поэтому её тоже не было

охотники, чтобы не распугать птиц, запели истошным шепотом

раньше женщины были совсем как мужчины – только хуже

после дождя у них часто рождались мальчики

если б не серьги в ухе – жил бы на луне

в ту пору я был великим шаманом – не боялся называть свое имя, ходил в красном, спал с открытым ртом

они жили неподалеку друг от друга – в четырнадцати годах ходьбы

перед тем, как войти к жене, дул на ладони, прядал ушами

а на ощупь была еще красивей

во сне дрался, охотился, орудовал пенисом. наяву – пил пиво

она мочилась, под ногами стояла радуга. боги радовались, а люди – просто смотрели

это случилось в те времена, когда солнце было мохнатым

рыба родилась везде – даже в лесу

сначала камням полагалось быть мягкими, а женщинам – иметь шесть сосков

раньше было плохо, потом стало хорошо

она присела на землю, но под ней вырос гриб, и она забеременела

охотники притаились в озере и тихонько дышали через высунутые из воды пенисы

я не верил в богов, но боги в меня верили

люди знают всё, но не могут вспомнить

считался мастером своего дела. его мумии были как живые, но не умели петь и некрасиво танцевали

боги, в которых он не верил, по ночам мешали ему спать

а если спеть эту песню два раза вшестером, станет тепло и сытно

и мы подстрелили парочку отставших богов. выдержанные в пиве, они годятся в похлёбку

а остановились они рядом с нами – в двух полётах орла

хорошо пел, вызывая дождь. боги любили слушать его – часто устраивали засуху

поднимал руки к глазам, и, глядя на пальцы, думал о детях

наконец боги разгневались, и на следующее утро все мужчины проснулись с пенисами

когда у людей выпали все перья, они некоторое время еще умели летать

его сделали вождем за то, что он смеялся последним

в детстве хотел стать пиявкой, но вырос комаром

медведь молчал и смотрел на меня оскаленными глазами

солнце садилось по большой нужде

не ел орлов, боялся высоты

я встречал тех, кто не повторял ошибок. это были комары

у него был зуб на меня. у меня на него были топор и копьё

из его бивней делали топоры, копыта ели, а крыльями дразнили птиц

задушил медведя, разорвал на части, и только тогда смог обмочиться

без головы он выглядел даже мужественнее

копьё, летевшее в глаз, казалось не столько длинным, сколько круглым

кабан всё не появлялся, и охотники в кустах затянули его любимую песню

раньше носили кокосовое молоко в скорлупе страусиных яиц. поэтому теперь женщины умеют правильно рожать

это была девушка с красивыми позвонками

охотники попали туда, куда должны были попасть

он любил своих жен – часто ласково похлопывал их камнями из очага или чесал за ухом древком копья

и пока он держал меня хоботом и тащил через кусты, я пел свою любимую песню

они поели грибов и придумали бога

охотника кинули свои бумеранги и улеглись спать. когда проснулись, еда уже валялась вокруг

небо любит воинов и отшельников; я люблю девушек с широкими ноздрями

боги вернулись, но гораздо крупнее и злее, чем мы ожидали

а зверей делал разных: на мясо и на шкуры

мужчины пахли мясом, а женщины – мужчинами

боги тоже пытались варить пиво, но всякий раз получались люди

и видел много тех, кто видел много

ночные бабочки слетались на блеск ее вульвы

уже третий день беру мясо из рук

стал могучим воином со страшным лицом и твердыми кишками

совершал незаметные подвиги в высокой траве

лил семя в ее следы

на этот раз смерть пришла за мной похожая на четырех удальцов с топорами

мужчины видели дальше – мочились стоя

колдун с нехорошим глазом и черным семенем

все его крылья росли из плохого места

вдыхал пыль, выдыхал песни

остановил кровь, но через год передумал

пил пиво крепкое, как копыто

не следил за словами и стрелами. людям в душу, богу в темя

знал четыре способа красиво сложить покойника

ее песни цепляли мертвых за живое

вспоминая пещерных львов, смеялся над обычными

уронил слезу в чью-то рану

и птицы отпоют меня женскими голосами

шрамы на лице рассказывали о его прошлом, а глаза и копье - о моем будущем

стрела засела между душой и печенью

вошел слева и считался ненастоящим

шутил так, что боги еще не отсмеялись

кровь уютно свернулась у него на груди

целил в сердце, но попал в молоко

пристрастился к крови, зализывая раны

воды отошли и настала пора суши

на этот раз не сразу понял, куда родился

славил небо утробными звуками

был рожден для больших дел в коротких снах

тело было тесным в паху и за ушами

приснился себе спящим и понял, насколько устал

умирал головой вперед

отдавал семя богам. боги отвечали снегом

старик теребил седую бороду седыми ногтями

да еще волки целовались в зарослях

пили то, что заостряет морду

врага запивают грязной холодной водой

шаман высосал из меня длинную хворь с умной мордочкой

а чтобы они умирали радостно - вынимая копье, улыбался, шептал ласковое

зверь был страшным, и душа ушла ниже обычного

чтобы вспомнить, кого убил, облизал копье

шаман пришел в себя. издалека

после пива солнце садилось быстрее

заяц оказался крепким, подмял под себя

ласково ущипнул ее за середину

после удачной битвы рвало амулетами

и снился себе уже семьдесят лет

да и я почти усоп. дальше - волки, вороны, мухи, черви...

и боги свесились солнцем

в одних забывал стрелы, в других – семя

снизу звали солнцем; сверху бубном

в эту ночь зачал семерых

любил ее до первой крови

она вздохнула и шевельнула, чем водится

топор попал ему в голову на четыре шага левее уха

а потом лодка обернулась и прошептала: «прыгай…»

поел жизни с острой начинкой

одолевали тяжелые мысли о камнях, бревнах, сырых шкурах

в свой последний гон еще казался рогатым

был полон злого мяса и трудных ребер

растянул песню от горла до ушей

мои перья прилипли к ее животу. снова учусь ходить

запало в душу и там сдохло

рвали пах на широкой лыжне

я пел тайное. и мухи жужжали о том же

сердце болело к удаче

помнил себя яйцом

смерть была неторопливой. он заметил ее издалека

вплела меня в косу

курил детский табак, да и спал с веслом

собачья упряжка. и жизнь не лучше

жизнь долгая, как слюна после табака

потерялся между грибами и травой

стертые клыки и морщины на копье

звери боялись. дым стелился

торопливо умерли, не дожидаясь, когда я начну мстить

потом выросли клыки мудрости

любил в полсердца, брал за душу

не поверил ушам, но желудок кричал о том же

мед стекал по его усам ей в рот

был старше на локоть

клопы целовали меня в затылок; пахли о своем

от второго удара из головы потекла кровь, невеселые мысли и то, чем мы смазываем лыжи

зарубил это на носу. потом оттащил ближе к корме

старался попасть под топор тонкой работы

копья и мужчины не брали ее

услышал, как кто-то сглотнул в кустах

не успел разглядеть жену до свадьбы, а после и не пытался

мертвый, бегал к жене, пока боги спали

родились посередине времен, чуть ближе к хвосту

погоня долгая и кровопотливая

пил крепкое, чтобы спрятаться от богов

жил на горизонте, прямо под солнцем

объяснил им, кто здесь еда

вздрогнул всем её телом

глаза цвета нёба

у него была светлая голова. и много других трофеев

после еды видел вещи в себе

встал затемно. чуть позже пришли боги со своим солнцем

они достали трубки и заговорили

охотники открыли огонь. стало вкуснее

седел с краю

водопой начинался сразу после мясоеда

пел колыбельные на ночь. остальные – на день

хоронили с почестями: стоя, с открытыми глазами. живьём

раздвинул рёбра и плюнул прямо в душу

зато та жизнь удалась

пил седьмую с половиной воду

гадал на крови из верхней трети

гладил женщин против шерсти

(с) игорь голубенцев

 

Аутентичнее некуда. Это реально APN Verlag на их родном языке. Разумеется, перевод согласован с СССР-ной стороной.
Вот Гашек подозревал такие накладки, поэтому у него в том же Швейке чехи говорят по-чешски, а немцы - по-немецки с кучей сносок перевода. И русская версия Швейка такая же - чешское на русском, а немцы - переводом на русский в сносках.

 

Скажите ещё, что кто-нибудь всё ЭТО прочитал. Не верю!

 

Ну я читал это полностью как минимум раз восемь за последние 20 лет. Оно того стоит...